Александр Лучанинов - Где они все?

– Да, – куча подошла к кровати и, сев на стоявший рядом табурет, заговорщицки прошипела, – если я сбрею свою бороду – все люди на земле умрут.

– Что? – переспросил Феликс. – Как умрут?

– На месте, – ответила куча, – такое правило, сбриваю бороду – все умирают. Вот так просто. Именно поэтому я и сижу здесь, на выселках. Чтобы чего не случилось.

– Вы меня разыгрываете сейчас или что? – Ходж просто не мог поверить в такую странную историю. Он никогда не верил в сказки и даже после всего пережитого не собирался.

– Нет, я серьезен, как никогда. Если дело касается бороды, то, уверяю тебя, никаких шуток быть не может. Как можно шутить с жизнями миллионов людей?

– Миллиардов, – поправил его Феликс. – И все же, с чего вы взяли, что если сбреете бороду, то все умрут?

– Вот тут загвоздочка небольшая, – смущенно ответила куча, – я не помню.

– Не помните?!

– Это было так давно, – начала оправдываться она, – я в этом лесу уже не первый десяток лет, да и, скорее всего, не второй. Думаешь, так легко все упомнить? Воспоминания со временем вытекают из головы, как песок из ладошки. В один прекрасный момент ты встаешь утром с кровати и не помнишь, где ты, какой сейчас год и… Кстати, какой сейчас год?

– Тогда с чего вы решили, что эта история с бородой – правда? Может быть, просто память сыграла с вами злую шутку?

– Нет! Готов поклясться своей головой, что все так, как я говорю. А теперь перестань меня доставать и ешь!

– Послушайте, ну я готов еще был поверить в то, что вы вели недостойную хорошего человека жизнь и, осознав это, ушли в лес. Или что вас разыскивают бандиты, полиция, и вы просто отсиживаетесь здесь. Но такое, – Феликс покачал головой, – вы уж извините…

– Так! – перебила его куча. – Ты сюда пришел историю моей жизни критиковать? Вот сиди и ешь молча, пока дают. Ишь, знаток выискался.

Феликс торопливо закинул последний кусок мяса себе в рот и вернул тарелку владельцу. Куча нервно вырвала ее из рук и, что-то бурча себе под нос, побрела на кухню.

Ощущение сытости, по которому Ходж уже успел соскучиться, немного расслабило его дрожавшее от жара тело и медленно затащило в сон.

Ему снова снились бескрайнее лазурное море и маленькая лодочка, которую терзали волны. Но на этот раз сон оборвался до того, как с неба полился дождь из крови. Шатаясь на волнах, Феликс почувствовал, что его укачивает. Он не знал, есть ли у него морская болезнь, потому как на лодке раньше ни разу не плавал, но почему-то был уверен, что это именно она.

За окном было темно, ночь выдалась безлунной, а налетевшие тучи закрыли собой звезды. Ходж выбежал из дома в одних трусах и, облокотившись о стену, согнулся. Его рвало на снег. Практически не переварившиеся куски мяса падали в сугроб у двери и исчезали в нем без следа. Все тело ломило, а ноги подкашивались. По правде говоря, он не имел ни малейшего понятия, как ему хватило сил встать с кровати, а уж бежать и подавно. Когда очередной приступ рвоты закончился, он почувствовал, что чертовски замерз, и пора возвращаться в дом.

Куча сидела на табуретке возле кровати. Место для сна в хижине оказалось одно, а полы были довольно холодными, поэтому ей пришлось спать сидя.

Феликс посмотрел на эту храпящую гору волос и подумал: «Все с тобой в порядке, и борода у тебя обыкновенная, как у всех. Ты просто старый и больной человек.

Знавал я одного парня, так он думал, что если утром не пересчитает все плитки на полу в коридоре, по пути в офис, то заболеет и умрет, ну или что-то плохое случится. Как же его звали? Брайан, по-моему, хотя не важно».

Феликс, шатаясь, направился на кухню и отыскал там нож, которым куча резала мясо. Он был старым и сточенным почти до рукоятки, но лезвие оказалось острым, как бритва.

Вернувшись в спальню, он остановился возле спящей кучи. Его мысли еле ворочались в сдавливаемой жаром голове. Он знал, что умирает, и единственное, чего ему сейчас хотелось, – это отблагодарить человека, который не отказал ему в помощи в трудную минуту. Ведь именно в этом и заключается общечеловеческая вежливость. А вежливость, как известно, города берет.

– Так вот, – прошептал Феликс, аккуратно наматывая бороду на гниющую руку, – Брайан был болен, и ты тоже. Так же, как и он, ты одержим своей навязчивой и глупой идеей. Маленькая ложь самому себе настолько плотно засела в твоей голове, что стала для тебя неоспоримой реальностью. И в благодарность я избавлю тебя от нее.

Он начал резать.

Из-за возни куча проснулась и стала вырываться. Она упиралась руками в лицо Феликса в отчаянной попытке оттолкнуть его от себя, но Ходж был преисполнен решимости и собирался закончить начатое.