Александр Грог - Время Бригадиров

– Кто был ничем, тот станет всем! - сказал Арестант, и Бригадиру показалось в этой фразе что-то мутно знакомое.

– Сейчас бы вторую, да в борт! - сказал с чувством Бригадир. - Там, как раз удачно, бугорок - подбросить должно… Давай, повторим? Я тебя усажу и… Все - хана им!

– Знаешь, кого ты сейчас напоминаешь?

– Кого? - подозрительно спросил Бригадир.

– Лучше я тебе об этом не скажу.

А Бригадир внезапно понял - кого. И даже покраснел. Вроде как до времени Смотрящего в себе репетировал.

– Поторопись! - сердито сказал Бригадир. - Если сейчас под ту шумиху не отсквозим отсюда - шкуры наши выскваживаться будут. Теперь очень рассердились.

– По заслугам и честь!

Арестант отполз в середину Амбара, улегся на разложенную систему ремней, принялся обволакиваться: цеплять их на себя, защелкивать хитрыми замочками.

– Ась, да небось плохо тянут, но иногда вытягивают, - заметил Бригадир. - Куда летим-то?

– Ась? - рассеянно переспросил Арестант, подделываясь под местный говор.

– Куда полетим? - повторил Бригадир.

– На Свалку…

Изумиться не успел. В этот момент за спиной и рухнуло

– Бздец! - сказал Арестант. - Уже никто никуда не летит…

В жизни бывает всякое, иногда нелепое…

Бригадир сам не так давно задумывался, а потом и размечтался до розовых глюков, что это какой-то лихой человек стибрил у Метрополии вещицу, которая ей до зарезу необходима. Он же, Бригадир, эту вещицу обязательно найдет и шиш отдаст! Только покажет издали, подразнится - мол, хотите? - а вот ни хрен вам, ни кукареку! И уничтожит перед самым ее метропольским длинным носом, да и его защемит… красиво… вместе с собой. Много раз это в красках представлял. Каждый раз все симпатичнее и отчетливее, и в какой-то момент сам в это поверил - именно так будет. Словно всей своей предыдущей жизнью цель выставлял, шел к ней. Только такое - по высшему верхнему смыслу - должно было все его предыдущие грехи смыть и примут его в чертоги, помрет он чистеньким. А вот пришло время помирать - враз разонравилась затея.

Надо же такому случиться, чтобы стена, из крупных каменьев сложенная, вся левая ее часть, что от двери, вместе с частью крыши и стропилами возьми да и рухни на движок…

Бздец! Теперь точно - бздец!

– Отлетали!

Арестант сидел, смотрел горестно, а потом, вдруг, как заржал…

Нельзя крепко смеяться, когда кругом все непонятно на чем держится. Тут и еще одна стропилка отпала, на среднем гвозде крутанулась, и поперек лба своим (более тяжелым концом) его и отоварила. Как сидел, так и отвалился. И это хорошо, потому, если бы сразу бы попытался сесть, она бы его по затылку сделала на втором своем махе. Однако Арестант об этом не знает, лежит не шевелится, а поперечина над ним гуляет, туда-сюда, словно маятник от старых часов очень больших. Бригадир тут подумал, а есть ли такие большие часы? Но понял, что уже никогда этого не узнает. Если только, когда пытать будут, у мучителей спросить. Но оно не стоит, чтобы ради такого любопытства задерживаться на этом свете.

Если смеются трое, то над кем-нибудь, если двое - друг над другом, а один - над самим собой.

Бригадир, находясь в этом амбаре, сумел убедиться в правильности изречения. Уже отсмеялись над потугами Метрополии, враз на одного поменьшило в их компании, пришли к смеху обоюдному - опять убытки, а, когда один остался, дошел до мысли, что над Метрополией смеяться нельзя - на ее стороне вся удача. Тут впору только над собой смеяться или над этим… И понял Бригадир, что едва не надумал служить человеку, который, должно быть, умер давным-давно.

– Это всего лишь жизнь, - сказал он сам себе. - В конце концов, есть вещи гораздо более ценные, а это всего лишь…

Не договорил, подошел к Арестанту. Стал разглядывать этого пришлого. Поперек лба красный след. Ох, и крепкая черепуха! - позавидовал чужой кости Бригадир. - Интересно, и чего он этакое жрал по-жизни, чтобы такое нарастить? Сковырнуть его блестючку? Или рано? А если, вдруг. очухается - тогда как? - с соображением или без него? Вот и гадай. Мало кто после такого… иные себя уже чем-то другим считают - перетряхивает мозги задом наперед. А тут сплошь чужак, не с их земли человек, может у них все наоборот, может они с таких ударов как раз и выздоравливают?

Наклонился - тронул пальцем блестючку…

Арестант глаза открыл - как ошпарил взглядом.

– Ты это всерьез говорил, что меня зарежешь, а потом себя?

Бригадир даже не удивился. Нечто можно в таком серьезном деле шутки шутить?