Роберт Силверберг - Тихий вкрадчивый голос

Трубку сняли после пяти гудков.

– К сожалению, мистер Берримэн с семьей уехали на целый день, сэр. Они в Кентербери.

– Послушайте, мне необходимо с ним связаться. Моя фамилия Робертсон. Робертсон .

– Да, конечно, сэр. Я передам мистеру Берримэну, что вы звонили.

– Не то. Сегодня вечером я уезжаю – лечу в Америку, и мне необходимо переговорить с ним до отъезда. Как вы думаете, когда он вернется?

– Довольно поздно, сэр. Надо полагать, часов в десять-одиннадцать.

Робертсон тревожно заерзал. В это время он будет пролетать над Атлантическим океаном. Отношения Робертсона с Берримэном не допускали, чтобы директивы о покупке или продаже акций передавались через третье лицо – или прямое указание Робертсона, или маклер палец о палец не ударит.

– Ладно, – сказал, наконец, Робертсон. – Если он случайно вернется до восьми часов, пусть позвонит мистеру Робертсону. Телефон он знает. После восьми – не трудитесь. – Он повесил трубку.

В крайнем случае сошло бы и письмо с рассыльным, но на Британских островах не принято слать письма с рассыльными. А жаль, к открытию биржи Берримэн бы знал, что должен продавать. Впрочем, Робертсон предпочитал поговорить с маклером лично. За дело надо браться очень тонко, иначе курс резко упадет, прежде чем будут реализованы все акции Робертсона. Берримэн достоин всяческого доверия, но это мероприятие требует особой личной заботы.

Робертсон нисколько не удивился, услышав вкрадчивый совет невидимого наставника: "В таком случае отложи отъезд. Задержись в Лондоне до завтра.

Один день роли не играет".

– Ты, собственно, кто такой?

Ответа не последовало. Робертсон уставился на шкатулку, мирно стоявшую на каминной полке, и нервно сплел пальцы. Голос. И золотой кризис накануне возвращения в Америку. Что ж, никто не скажет, что Брюс Робертсон проявил недостаточную гибкость.

Он позвонил в билетную кассу и отменил заказ на девятичасовой рейс.

После долгих пререканий ему забронировали место на самолете, который должен был лететь в полдень на другой день. Робертсон успеет связаться с Берримэном и проследить за сбытом золотых акций. А больше ничего и не нужно.

Теперь, когда у Робертсона появилось лишнее время, он наскоро проглотил ленч и отправился побродить напоследок по Пиккадилли Сэркус. Он прослонялся по Лондону почти весь день, пообедал в индийском ресторане на Риджент-стрит и в отель вернулся поздно. Наутро он проснулся в десятом часу.

Проснувшись, он тотчас же позвонил Берримэну в контору и двадцать минут кряду давал ему подробнейшие инструкции. Покончив с этим делом, Робертсон позвонил в бюро обслуживания при отеле и попросил заказать ему такси с таким расчетом, чтобы успеть в лондонский аэропорт к двенадцатичасовому рейсу.

Чемодан он уложил еще накануне, так что теперь делать было нечего только позавтракать и дождаться полудня. За дверью, как обычно, лежали утренние газеты. Робертсон отнес их в комнату и положил на кровать, собираясь просмотреть, когда вернется из ресторана.

В глаза ему бросился набранный самым крупным шрифтом заголовок на первой полосе «Дейли телеграф»:

Лондон, 19 августа. Вчера вечером погибли девяносто девять пассажиров и одиннадцать членов экипажа трансатлантического реактивного лайнера: он взорвался и упал в океан через час после вылета из лондонского аэропорта.

С самолета, направлявшегося в Нью-Йорк, сообщили о неисправности мотора, когда самолет находился над океаном, в 10:08 по лондонскому времени, и почти сразу же после этого радиосвязь прекратилась…

Брюс Робертсон бессильно опустился в кресло и добрых двадцать минут тупо разглядывал свои холеные ногти. Потом собрался с мыслями ровно настолько, чтобы перечитать сообщение. Да, это его самолет. И ему бы тоже лететь этим рейсом, если бы не решение задержаться в Лондоне еще на день распродать золотые акции. А кто посоветовал?…

Шкатулка.

Робертсон схватил шкатулку и впился в нее глазами. Обыкновенная металлическая коробка, плоская, с причудливой монограммой… но с тех пор, как ему подвернулась шкатулка, он слышит голоса, и эти голоса спасли ему жизнь.

Он тряхнул головой. Да это просто все та же система наитии, которая принесла ему богатство и славу! Озарение – продать акции. Озарение задержаться в Лондоне на ночь. Голоса тут ни при чем, вяло твердил он себе. Но, так или иначе, часом позже, когда настало время освободить номер, он положил диковинную шкатулочку в карман.