Леонид Цель - Возлюбить духа

- Что стряслось, миссис? Вы бы держались подальше от этой рухляди, она прилично фонит. - С женщинами ему приходилось нелегко. До сих пор он привык задавать этому путаному и загадочному полу всего один вопрос: "Сколько ты стоишь до утра?" Нынче круг общения расширился, и Руг всякий раз пыхтел, когда требовалось растолковать вертлявозадым компаньонкам, что надо делать, и к какому сроку управиться.

Женщина покраснела, в зубах ее нервно бился стебелек.

- Если это свидание, миссис, то некстати, у меня полно дел.

Она вспыхнула пуще и пунцовые щеки мигом взмокли.

- Прент! Меня трижды насиловали за последнюю неделю, вы просто обязаны вступиться! Я вся в синяках и не успеваю зашивать белье. Уже дочь сторонится меня, ей неловко...

Руг тяжко вздохнул и принялся вытирать руки пучком травы, тщательно обследуя каждый палец. Потом долго обстукивал башмаком оплавленный бортик люка. Желваки на скулах вздымались, словно бицепсы. Ванда вдоволь навсхлипывалась и решилась наконец поднять голову, но чем огромней мужчина, тем он беспомощней в делах тонких и сочувственных.

- Когда ты просила милостыню в доках Аль-Хауза, у тебя еще оставался выбор, Ванда. Сегодня его нет. Стоит одному из нас упрятать поглубже в койку женское мясо и заурчать над добычей, как мигом запахнет паленым.

- Что же мне делать, если я так не могу?

Лицо Прента посуровело, а кончики губ язвительно выгнулись.

- Помнится, твой муж никогда не выслушивал таких слов. Он прежде давил на гашетку, а потом уж разбирался, кто угодил под его пушки непутевая шаланда мелкого контрабандиста или незадачливый купчина, сбившийся с курса. Наверное, не случайно так паскудно обошлись с его вдовой: у милосердия есть своя цена, как и у всего. С людишками надо ладить, Ванда, как и с людьми...

Прошлым ее не поддеть - понял Прент - там все окаменело, срослось.

- Не тащи с мертвых тапочки, Руг Прент, что мне делать сейчас?

- Расслабься и наслаждайся.

- Я наложу на себя руки.

- Зря. Вспомни закон: через десять лет мы уже не будем числиться в розыске. Через десять лет амнистия полагается всем уголовникам и бродягам. Мы продержимся! Здесь нет хищников, похоже, нет и болезней. Вряд ли сюда ступала нога человека или гуманоида, иначе пульсировал бы радиобуй. Мы удальцы, крутые парни, и за десять лет откроем кучу жил, намоем груды золота, самоцветов, разведаем выходы минералов. Через десять лет, Ванда, ты станешь не просто богатой дамой, а... феерически богатой, если я не дал маху с этим словечком. Целая-целехонькая планета на тринадцать человек это много, это очень много!

- Я умру!

- Нет, ты не умрешь. Ты неглупая и справная баба - ты расслабишься. Будешь стряпать и обстирывать нас, подставлять передок в очередь, а через десять лет в твоем унитазе будут плавать золотые рыбки, и парочка отставных принцев будет надевать на твои ножки по утрам шелковые чулки. Твоя девчонка, наверняка, влюбится в юного Олафа, молодость есть молодость, им просто некуда деваться, и через десять лет блистательная пара вырулит в свадебное путешествие на роскошной трехпалубной яхте с фотонным двигателем.

- Я!..

- Расслабься, Ванда, расслабься, ребята знают меру.

- Я буду рожать! - в бешенстве затопала ногами Ванда.

Прент растерянно потер щетинистый подбородок, во взгляде его теплилось лукавство пополам с нежностью.

- Тут надо подраскинуть мозгами, знаешь, пока не доходило... С одной стороны - лишний рот, но с другой: люди помирают, им потребна замена...

- Но ребенку нужен отец! - почти умоляюще воскликнула Ванда, подступая медленно, почти крадучись.

- Вот с чем-чем, а с отцами у ребятишек проблем не будет, ухмыльнулся Руг и опешил, когда маленькие кулачки обрушились на его мускулистую грудь. - Эй-эй-эй, полегче, ты, забияка - нарвешься в четвертый раз!..

Договорить он не успел, к тому же крупные капли дождя загнали их в густые заросли растения, похожего на бамбук, но утыканного у сочлений мясистыми листьями лопуха.

- Ты ошалела! - выдохнул Руг в склонившееся лицо, исполненное откровенной неги. Ванда в упоении извивалась на нем, от мокрых тел веяло жаром.

- Дурачок ты, Прент! - простонала в ответ женщина. - Когда тебя насилуют, все остается невыплесканным...

Возвращаясь домой и плутая в узловатой двухметровой траве, где иные цветочные бутоны тянули на капустную голову, они говорили о том, что с переходом к новому солнцу дни стали длиннее, но жара убывает, и, похоже, зима все же будет суровой. Надо не мешкая припасать те съедобные коренья и орехи, что удалось разведать, и не тянуть с монтажом ветряка с генератором. Утолив страсть, они вновь стали озабоченными и до чертиков хозяйственными.