Владимир Свержин - Чего стоит Париж?

– Мой капитан, вы слышите меня? – вновь раздался все тот же знакомый голос.

– «Капитан, ты слышишь меня? Это я, Лис, ответь!»

Так, значит, я капитан. Уже что-то. Впрочем, несомненно, доспехи и оружие я помнил хорошо. И девушку в доспехах я тоже помнил. Помнил этот жест, указующий на ворота крепости. Вот только имя ее…

– Мой капитан! Вы меня слышите?

– «Капитан, ты слышишь меня? Это я – Лис!»

– Лис, – прошептал я, едва двигая мало послушными губами. – Я слышу.

– Ваше Величество! Мой капитан! Это я, лейтенант ваших пистольеров, – Маноэль де Батц!

«Господи, что происходит?! – прорезалась у меня в голове странная мысль. – „Ваше Величество“, насколько я помню, обращение к королю. Во всяком случае, к капитану обращаются как-то по-другому. Или я не прав?»

– Это я, де Батц! Скажите хоть что-нибудь!

– А где Лис?

– Лис? Арман дю Лис, сьер д'Арк, колонель шевальжеров [11]Барруа? Но, сир, ведь он погиб два года тому назад у Монконтура!

Д'Арк… Ее звали Жанна д'Арк. Ангеран дю Лис, должно быть, был ее братом или мужем. Да, что-то такое было. Мы должны были спасти ее…

– Дю Лис мертв? – прошептал я.

– О да, мой капитан.

– А Жанна?.

– Прошу простить меня, Ваше Величество, – слегка обескуражено произнес именовавший себя лейтенантом де Батцем. – Но соблаговолите уточнить, какую Жанну вы имеете в виду?

– Жанну Д'Арк.

– Мой король! – Удивленная пауза затянулась, вызывая чувство неловкости у обеих сторон. – Она… Ее сожгли…

Вот так. Я – король. Вернее, король и капитан. Если де Батц об этом говорит – вероятно, так оно и есть. С чего бы ему меня обманывать! Но ни мне, ни дю Лису не удалось ее спасти. Ее сожгли… Странно. А мне казалось, что мы ее освободили.

– Давно?

– С позволения сказать – еще до рождения моего деда.

– Очень странно. Это было как вчера.

– «Капитан, блин, отзовись! Отец родной, я знаю, что ты жив!»

– Увы, Маноэль, я слышу голос с того света. Бедняга дю Лис зовет меня. Но разве я действительно отец ему?

– Да что ты морочишь бедняге голову! – Женский голос властно прервал нашу беседу. – Не видишь, что ли? Он бредит. Еще бы – так по голове шандарахнуло! Хорошо – каска крепкой оказалась.

Я понемногу приходил в себя и даже, к немалому удовлетворению, смог открыть глаза. Но, сколь не силился, не мог вспомнить ни лица, ни голоса блюстительницы моего покоя. Свет масляной лампады, едва разгонявшей сумерки каморки" где я находился, являл взору склонившихся над моим распластанным телом сиделок: миловидную женщину лет тридцати в одной рубахе, под которой явно прорисовывались тяжелые груди, и широкоплечего усача, одетого чуть более своей подружки, но при шпаге.

– Вам бы следовало подкрепиться, – критически оглядывая подопечного, произнесла девица. – Я принесу вам крепкий куриный бульон.

Она поднялась и, сделав несколько шагов, скрылась за дверью. Стоило ей отворить задвижку, как из помещения по ту сторону стены до моего слуха явственно донеслись хохот, нестройное пение и веселые женские взвизги.

– Где я? – с трудом прошептал я, когда мы остались одни;

– В «Шишке», мой капитан! – отрапортовал де Батц.

– Где?! – пытаясь собраться с мыслями, переспросил я.

– В «Шишке». В борделе.

Я закрыл глаза. Так: я король и капитан, я не смог спасти Жанну д'Арк и, по всей видимости, своего сына Ангерана дю Лиса, чей голос теперь настоятельно требует у меня ответа. С этим более-менее все ясно, но, Сакр Дье, что я делаю в борделе?

– «Черт возьми. Капитан, активизируй связь!»

Голос звал настойчиво, и я, как ни пытался, не мог отогнать слов, звучавших у меня в голове. Навязчивый морок раз за разом призывал к ответу. Это было невыносимо, и все же мне ничего не оставалось, как смириться с неизбежным. Я мученически постарался не обращать внимания на присутствующий в голове голос и вновь обратился к де Батцу:

– Мано! Что произошло? Почему я здесь?

– После того, мессир, как мы расстались, я отправился выполнять ваш приказ. Потом – этот взрыв. Слава богу, в правом крыле…

В моей голове из каких-то неведомых омутов всплыл странный образ: длинная серовато-серебристая металлическая поверхность, похожая на огромный меч. На ней посередине – ящик с большущим крестом впереди. Этот крест вращается с огромной скоростью, и вдруг – бах! – и все рассыпается на куски.

– А фюзеляж [12]? – Я произнес это слово, с удивлением понимая, что не помню его смысла. Однако к крылу это имело прямое отношение – это точно.