Алексей Калугин - Полет мотылька

– Нет никаких инспекторов, и никакого подвальчика в моей комнате тоже нет. – Марина в отчаянии всплеснула руками. – Ну подумайте сами, Геннадий Павлович, мы живем на третьем этаже – какой здесь может быть подвал?

– А как же старик Семецкий? – вспомнил еще один факт Геннадий Павлович. – Ведь его же забрали?

– Никуда его не забирали, – покачала головой Марина.

– Но ведь и Шпет подтвердил это, – стоял на своем Калихин.

– Вы точно это помните?

Геннадий Павлович на секунду задумался. Вне всяких сомнений, он превосходно помнил разговор с Марком Захаровичем Шпетом, который состоялся всего-то пару дней назад!

– Да, – уверенно наклонил голову Калихин.

– Это ложное воспоминание!

– В таком случае что вообще реально?

– Я не могу вам этого сказать, – удрученно наклонила голову Марина. – Потому что я и сама всего лишь ваше ложное воспоминание.

После такого заявления Геннадию Павловичу окончательно стало ясно, что разговор яйца выеденного не стоит. То есть не сам по себе разговор, а суть его, завернутая вокруг бредовой идеи об экспериментах с ложными воспоминаниями. Чего он не мог понять, так это – верит ли Марина сама в то, что рассказывает, или же она просто дурачит его? Хотя, если подумать, какой в этом смысл?

– Скажите, Марина, – ровным, ласковым голосом начал Геннадий Павлович, – он не хотел прежде времени в чем либо обвинять девушку. – Откуда вам стало известно об этом эксперименте?

Марина уже не сидела на подоконнике, а стояла, опираясь на него. Сложив руки на груди и опустив подбородок, она смотрела на широкие носки своих черных кожаных туфель. Геннадий Павлович не мог не отметить, что ноги у Марины на удивление длинные и красивые, даже в брюках.

– Я уже сказала, что тоже являюсь участником эксперимента.

– Вы сказали, что вы – воспоминание, – с мягкой, всепрощающей улыбкой поправил ее Геннадий Павлович.

– Одно другого не исключает, – нервно дернула плечом девушка.

– Хорошо, – не стал спорить Геннадий Павлович. – Вы принимаете участие в эксперименте по своей воле?

– Да.

– А я?

– Насколько мне известно, вы тоже дали согласие на свое участие в качестве подопытного.

– Как давно начался этот эксперимент?

– Не знаю, – вновь дернула плечом Марина. – Я давно уже не живу в режиме реального времени… Точно так же, как и вы, – добавила она после короткой, почти незаметной паузы.

– Понятно, – слегка наклонил голову Геннадий Павлович, хотя на самом деле ровным счетом ничего не понял. – И что же нам теперь делать?

– Представления не имею, – не глядя на Калихина, покачала головой девушка. – Я лично выхожу из игры. Поэтому и вас решила предупредить.

– Хорошо, – еще раз кивнул Геннадий Павлович. – Допустим, я тоже хочу выйти из эксперимента. Как мне это сделать? Я должен к кому-то обратиться?

Марина посмотрела на Калихина долгим, изучающим взглядом, после чего вынесла свой вердикт:

– По-моему, вы мне не верите.

– Право же, трудно поверить в то, что вы рассказываете, – немного натянуто улыбнулся Геннадий Павлович.

– Попробуйте сами во всем разобраться. Сопоставьте факты, внимательнее прислушайтесь к тому, о чем говорят вокруг вас. Обратите особое внимание на то, каким образом поступает к вам та или иная информация.

– И что тогда?

– Вы заметите множество противоречий между тем, что видите сами, и тем, что вам пытаются внушить.

Геннадий Павлович быстро провел кончиками пальцев по лбу – словно каплю пота смахнул. Он не верил ни единому слову из того, что говорила Марина, но, несмотря на это, странным образом втягивался в обсуждение предложенной темы. И даже как будто начал немного волноваться. Из-за чего, спрашивается?

– Я ведь добровольно согласился принять участие в эксперименте?

– Полагаю, вы просто не знали, чем все это обернется.

Если выдвигаемые Мариной положения принять за истину, то бог знает до чего еще можно додуматься. Что есть жизнь, если не бесконечный поток воспоминаний? Если же воспоминания могут быть ложными, привнесенными извне, то как отделить реальность от чужих фантазий? Ложные воспоминания одного человека накладываются на ложные воспоминания другого, третьего, пятого, десятого, и в результате уже никто не знает, что происходит на самом деле. В подобном мире нет места истине. Но зато правом на тот суррогат, который все вокруг принимают за истину, может владеть один-единственный человек – тот, в чьих руках находится механизм создания ложных воспоминаний.