В комнате темно, светится только ночник; глаза постепенно осваиваются, и он видит на постели спящую пару и пятерых или шестерых детей в детской подвесной койке. Он подходит к постели и останавливается над спящими. Мужчина и женщина, занимающие это жилье, оказываются совершенно не такими, какими он их себе представлял. Они могли бы быть любой молодой супружеской парой из Шанхая, Чикаго или Эдинбурга. Сбросьте с людей одежды, позвольте сну смыть выражение лица, отмечающее положение на классовой лестнице, и вы не определите принадлежность к классу или к городу.
Спящие обнаженными мужчина и женщина только на несколько лет старше Сигмунда — ему, наверное, девятнадцать лет, а ей, возможно, восемнадцать. Мужчина стройный, плечи у него узковатые с не слишком эффектными мускулами. У женщины пропорциональное тело, мягкие белокурые волосы. Сигмунд легонько прикасается к закруглению ее плеча. Дрогнув пару раз веками, открываются голубые глаза. Проглянувший было страх уступает место пониманию: «О, блудник!» Понимание уступает место смущению — на блуднике одежды высших классов.
Этикет требует представиться.
— Сигмунд Клавер, — произносит он. — Шанхай. Молодая женщина торопливо проводит языком по своим губам.
— Шанхай!? В самом деле? Изумленно моргает проснувшийся муж.
— Шанхай? — спрашивает он не враждебно, просто с любопытством. — Зачем же вы здесь, внизу, а?
Сигмунд пожимает плечами, словно признаваясь, что он здесь по прихоти, из каприза. Муж покидает постель. Сигмунд пытается уверить его, что уходить совсем не обязательно, что все будет в порядке, если он останется, но, очевидно, в Варшаве это не практикуется и приход блудника является сигналом для мужа вытряхиваться из постели. На его бледном, почти безволосом теле появляется просторный бумажный халат. Нервная улыбка, слова «увидимся позже, милая», и муж уходит. Сигмунд остается с женщиной наедине.
— Я никогда раньше не встречалась с шанхайцами, — говорит она.
— Ты не сказала своего имени.
— Элен.
Он ложится рядом с ней. Поглаживает ее гладкую кожу. Эхом проносятся слова Реи: «Впитывай человеческую природу. Посмотри, как живут простые люди». Он натянут до предела. Ему кажется, что его плоть каким-то сверхъестественным образом пронизана густой сетью из прекрасных золотых проволочек, проходящих сквозь доли его мозга.
— Чем занимается твой муж, Элен?
— Он сейчас стрелочник. Он был обучен на свивалыцика канатов, но получил травму — ударило оборвавшимся тросом.
— У него, наверное, много работы?
— Начальник участка говорит, что он один из лучших рабочих. Я тоже думаю, что он молодец, — она подавляет легкий смешок, — кстати, на каких этажах Шанхай? Это где-то около 700-го этажа, правда?
— От 761-го до 800-го, — отвечает он, лаская ее. Тело ее трепещет — страх или желание? Ее рука стыдливо лезет в его одежды. Наверное, ей просто не терпится отдаться, чтобы он поскорее исчез. Может быть, она напугана незнакомцем с верхних этажей или же не приучена к предварительной любовной игре. Различные темпераменты. Лично он предпочел бы сначала поговорить. «Посмотри, как живут простые люди». Он здесь, чтобы учиться, а не только натягивать. Взгляд его скользит по комнате: обстановка скучная, без вкуса и без стиля. А ведь она сконструирована теми же самыми художниками, которые меблировали Луиссвилль и Толедо. Очевидно, они подлаживались к низменным вкусам рабочих. На всем как бы лежит подавляющий налет серости. Даже на женщине.
«Я мог бы лежать сейчас с Микаэлой Квиведо. Или с Принсипессой. Или с… Или с… А я здесь». Он подыскивает подходящие вопросы, которые он бы мог задать ей, чтобы выявить существенные черты характера этой тусклой личности, которой он, пожалуй, когда-нибудь станет руководить. «Ты много читаешь? А какие твои любимые видеопередачи? А все ли ты делаешь, что в твоих силах, чтобы твои дети поднялись в иерархии здания? Что ты думаешь о людях из Рейкьявика? А о людях из Праги?» Но не спрашивает ничего. Какой смысл? Чему он может научиться? Между ними — непреодолимые барьеры.
Он проводит руками по ее телу, а ее пальцы касаются его вялого члена.
— Я не нравлюсь тебе, — печально говорит она. «Интересно, часто ли она пользуется душем?»
— Наверное, я немного устал, — отвечает он. — Я был очень занят эти дни.
Он прижимается к ней всем телом. Возможно, ее теплота возбудит его. Ее глаза смотрят в его глаза. А в его зрачках — пустота. Он целует ямочку на ее шее.
Читать дальше