Роман Глушков - Угол падения

– Вш-шо отлиш-шно! – прошипел я сквозь стиснутые зубы, хотя колотившая меня судорога свидетельствовала об обратном. – Щ-щейчас пройдет…

Наше крепкое братское рукопожатие длилось еще как минимум пару минут, по истечении которых Людвиг извлек наконец из меня свои иглы и отпустил мое запястье. Однако, разжав клешню, он так и остался стоять с вытянутой вперед конечностью, словно в аккумуляторах, питающих его сервомоторы, иссяк заряд. Кое-как отдышавшись и придя в себя, я поднялся на ноги и, заметив, что робот впал в несвоевременную прострацию, обратился к нему с вопросом:

– Ну что, братишка, как все прошло?

Людвиг не ответил, так и продолжал стоять неподвижно с вытянутой рукой, подобно скульптуре какого-нибудь авангардиста. Я повторил вопрос, но результат оказался тот же.

– Похоже, «завис», – констатировала факт Виктория. – Хотела бы я знать, какие из твоих воспоминаний повергли в ступор этого «терминатора». А ну посмотри, может, найдешь где-нибудь на нем кнопку экстренной перезагрузки.

Никаких кнопок я, естественно, искать на роботе не стал, а решил как следует его потормошить. А если и это не поможет, тогда стукнуть ему кулаком по шлему; негоже, конечно, поднимать руку на старшего братца, но что поделаешь – время-то идет. Но едва я собрался претворить задуманное в жизнь, как Людвиг все-таки очнулся и избавил меня от необходимости заниматься рукоприкладством.

– Анабель… – произнес он, словно смакуя на вкус сладкое имя моей… то есть теперь уже нашей бывшей возлюбленной. – До чего же приятно снова ее увидеть… А знаешь, как эльфийская волшебница она нравится мне куда больше, чем загадочная прорицательница, какой Бель была в Терра Нубладо.

– Мне тоже, – поддержал я ностальгирующего моими воспоминаниями робота.

– Ты даже представить не можешь, брат, как тебе чертовски повезло, – завистливо подытожил он. – Уж поверь человеку, который семь лет намертво вплавлен в кусок скрипучего железа… Так значит, это отец Анабель – наш старый приятель Патрик Мэддок – скопировал втихаря твой М-дубль, прежде чем уволился из «Терры», а потом создал для тебя и своей дочери маленький уютный мирок на базе того древнего сказочного симулайфа… Выходит, мы с тобой заблуждались, считая Патрика бессердечной сволочью… Что ж, занятный финал истории. Я рад, что Анабель сумела в конце концов порвать с миром иллюзий и вернуться в реальность. Надеюсь, ее ребенок вырастет здоровым и счастливым… Жаль, ты не сможешь передать мне амулет, который хранишь у себя в Храме на память о Бель. А мне так хотелось бы вдобавок к твоим воспоминаниям получить и эту маленькую безделушку.

– Ты получишь ее, как только я выкуплю тебя у Платта, – пообещал я. – Дай только срок разобраться с насущными проблемами, и увидишь – все образуется. Мы еще погуляем с тобой по Бульвару, когда перезапишем наш загрузочный код в нормальный человеческий М-дубль.

– Забудь об этом, брат, – невесело отмахнулся Людвиг. – То, что я собираюсь сейчас сделать, станет последним делом в моей трижды проклятой жизни. В свое время Платт доходчиво разъяснил мне, что случится, если я хотя бы раз ослушаюсь его приказа. Один такой проступок, и загрузочное досье Арсения Белкина будет уничтожено. А Морган свое слово держит, не сомневайся. Когда-то он заложил в меня столько ограничительных директив, что сегодня, наверное, и сам не помнит, какая из них за что отвечает.

– Погоди, брат, не торопись! – не на шутку встревожился я. Перспектива вновь потерять только что обнаруженное собственное досье, причем уже безвозвратно, меня совершенно не прельщала. – Зачем вот так, бездумно, рубить сплеча? Танатоскопированные досье, они ведь как нервные клетки – не восстанавливаются. Давай еще хотя бы пять минут обмозгуем это дело! Может быть, вдвоем нам удастся найти оптимальный выход из нашего дерьмового положения. Ты же нарушил приказ, доставив меня сюда, и ничего – пока жив и здоров. Значит, и тут возможно выработать какой-нибудь компромиссное решение.

– Твое появление в Поднебесной – это не нарушение приказа, а всего лишь не оговоренная с хозяином моя служебная инициатива, – отрезал Белкин Первый. – Такое в моей работе иногда допускается. Но только не в случае с саботажем вашей транспортировки адресату. Здесь правила очень строгие и бескомпромиссные. А выход у нас один, брат: ты возвращаешься в Менталиберт и продолжаешь жить, а я возвращаюсь в небытие. Разумеется, я прекрасно тебя понимаю: встретив меня, ты обрел надежду на бессмертие и практически тут же ее утратил… Но рассуди трезво, у кого из нас двоих действительно есть в жизни смысл? Неужто будет справедливо, если ты – свободный человек – сгинешь в Черной Дыре без права на воскрешение, а я продолжу коптить здесь небо, прислуживая этому ублюдку, витающему в своих безумных грезах? А так, брат, у тебя останется пусть одна-единственная, зато полноценная жизнь, которой ты будешь дорожить, как той настоящей жизнью, какой лишился почти полвека назад… Ладно, не будем больше терять времени. Был рад с тобой повидаться, и спасибо за лучшую ностальгическую минуту в моей жизни, которую ты мне подарил. Прощай, брат…