Айзек Азимов - Немезида (пер. Ю.Соколов)

– Не понимаю, в самом деле не понимаю. Ты-то какое отношение имеешь ко всему этому?

– Когда я сказала ему, что знаю о его неприязни к нам обеим, лицо его застыло – ты знаешь, как он умеет стереть с него всякое выражение. Он знал, что я понимаю жесты и все такое прочее, и не захотел, чтобы я прочла его мысли, Но и отсутствие всякого выражения говорит мне о многом. Видишь ли, невозможно сделать лицо абсолютно непроницаемым. Человек сам не замечает, как у него бегают глаза.

– Короче говоря, ты поняла, что он хочет отделаться и от тебя?

– Хуже – я поняла, что он боится меня.

– Почему же он тебя боится?

– Потому что не хочет, чтобы я узнала то, что он хотел бы скрыть. – Марлена вздохнула и добавила: – На меня всегда сердятся за это.

Инсигна кивнула.

– И я понимаю почему. Ты заставляешь людей ощущать себя голыми – умственно, так сказать. Словно холодный ветер, пронизываешь их мозг. – Она пристально взглянула на дочь. – Иногда я тоже так себя чувствую. Теперь мне уже кажется, что ты смущала меня, когда была еще совсем маленькой. Тогда я уверяла себя, что это потому, что ты у меня просто чрезвычайно ум…

– Так и есть, – перебила ее Марлена.

– Да, конечно, но в тебе кроется нечто большее – только тогда я этого не замечала. Скажи мне, эта тема разговора тебя не смущает?

– Мы же вдвоем, мама, – осторожно произнесла Марлена.

– Хорошо, тогда объясни мне, почему, когда ты была меньше и уже знала, на что способна – что не под силу не только другим детям, но и взрослым тоже, – почему ты не пришла ко мне и не рассказала обо всем?

– Однажды я пыталась, но ты не захотела слушать. То есть ты мне ничего не сказала, но я видела, что ты занята и не желаешь тратить время на детскую болтовню.

Глаза Инсигны округлились:

– Неужели я так и сказала: «на детскую болтовню»?

– Нет, ты молчала, но смотрела и руки держала так, что все было ясно.

– Надо было настоять и все равно рассказать.

– Я была слишком мала, а ты все время нервничала – из-за комиссара Питта и из-за отца.

– Ладно, не думай больше об этом. Что еще скажешь?

– Только одно, – проговорила Марлена. – Когда комиссар Питт сказал, что согласен и мы можем отправляться на Эритро, мне почудилось, что он чего-то не договаривает.

– И что же это было, Марлена?

– Не знаю, мама. Я же не умею читать мысли. Только внешне… да и то не всегда можно понять. Однако…

– Ну-ну?

– По-моему, он думал о чем-то неприятном, пожалуй, даже ужасном.

Подготовка к полету на Эритро заняла много времени. На Роторе у Инсигиы были дела, которые нельзя было бросить. Нужно было переговорить в департаменте астрономии, отдать распоряжения, назначить первого заместителя исполняющим обязанности главного астронома, наконец, проконсультироваться у Питта, ставшего непривычно неразговорчивым.

Во время последней беседы Инсигна сообщила:

– Знаешь, завтра я лечу на Эритро.

– Прости? – Он поднял глаза от ее отчета, который старательно листал не читая, – она была убеждена в этом.

Неужели она, сама того не ведая, поднабралась Марлениных штучек? Не надо бы девочке думать, что она может видеть то, что скрывается под поверхностью, это не так.

– Ты знаешь, завтра я улетаю на Эритро, – терпеливо повторила она.

– Завтра. Но ты же будешь к нам наведываться, так что я не прощаюсь. Береги себя. Рассматривай поездку как отпуск.

– Я намереваюсь заняться исследованиями движения Немезиды в пространстве.

– Ах это, ну… – Он пренебрежительно махнул рукой. – Как хочешь. И все-таки, даже если ты продолжаешь работать, смена обстановки всегда отпуск.

– Янус, я хочу поблагодарить тебя, что ты предоставил мне такую возможность.

– Твоя дочь просила меня. Ты знаешь об этом?

– Знаю, она мне в тот же день все и рассказала. Я ругала ее, что она тебя побеспокоила. Ты отнесся к ней с таким вниманием.

– Необычная девочка, – пробормотал Питт. – Рад был ей помочь. Все равно это дело временное. Закончишь расчеты и вернешься.

Инсигна заметила: Питт дважды упомянул о возвращении. Что на моем месте сказала бы Марлена? «Ужасное», – говорила она. Но что?

– Ну, до возвращения с приятными новостями, пусть Немезида будет безопасной и через пять тысяч лет, – произнес Питт.

– Ну это уж как наблюдения покажут, – сухо отрезала она и встала.

Странно это, размышляла Эугения Инсигна, жить в космосе в двух световых годах от планеты, где ты родилась, и только дважды летать на космическом корабле, и то недолго: с Ротора на Землю и обратно.