Борис Левандовский: Обладатель великой нелепости

– Вы что, не можете приобрести компьютер? – спросил Герман, глядя на эту чудовищную тесноту.

– Не хватает средств, – док вошел первым и едва втиснулся между стеллажом и стеной.

Герман подумал, что если последует за ним, паукам придется потесниться. Оставшись в дверях, он оперся о косяк.

– Полтора года назад? Значит… март или апрель, – проговорил док, роясь в каких-то пыльных папках с выражением, которое ясно говорило: «Нет, ты видишь, как я вынужден пачкать свой белый халат за твои несчастные десять баксов?!»

– Как ваша фамилия?

Герман назвал.

Док с громким сопением (вероятно, виной тому была пыль) копался минут десять, подолгу всматриваясь в каждую отобранную им папку и в каждую страницу отобранной папки, отчего у Германа возникло забавное подозрение, что тот разучился читать и пытается отыскать знакомые буквы.

– Э-э… – наконец произнес док и расправил свободной рукой загнутый уголок страницы. – Вот и ваша стационарная карта.

Герман непроизвольно весь напрягся: сейчас он узнает… сейчас он узнает… СЕЙЧАС…

На лбу выступил холодный пот, рубашка тоже моментально взмокла.

– Так, посмотрим… – бормотал док, а в линзах его темных очков Герман видел подпрыгивающие значки слов наоборот.

– Так… Диагноз… Острый перитонит… Проведена операция… Оперировал… Угу… Состояние удовлетворительное… Ага – вот как! На следующий день было ухудшение… Анализы… Проведено переливание крови в объеме…

– А что именно вас интересует? – он поднял глаза на Германа.

– Ничего… Я уже выяснил, – глухо отозвался Герман и без церемоний развернулся.

элементарно

Он вышел из старого больничного корпуса, еще польской постройки, и задержался на мгновение у входа, чтобы глотнуть влажный воздух: это был запах долгих дождей – чуть-чуть грустный, как прощальные духи уходящего лета. Небо еще оставалось чистым, но Герман чувствовал, что за самыми дальними крышами домов уже собираются серые клубящиеся тучи, объединяясь в гигантский мокрый кулак.

Машина ожидала Германа на стоянке, тремя кварталами ниже по улице. Он направился к ограде больничного двора мимо двух чахлых кленов, на которых взбалмошная ранняя осень, как проходивший мимо неряшливый художник, уже кое-где тронула листья красно-желтой краской.

«Элементарно – вот КАК» – подумал Герман.

– Ты оказался прав, парень, – они влили мне зараженную кровь.

«Элементарно, да?» – снисходительно усмехнулся Гера.

Выходит, именно так все и было: в тот день он часто терял сознание из-за мучившей его лихорадки, и все события первого (и частично второго) дня скрылись за мутной завесой бредовых видений, жара и боли. Он не помнил о переливании, и это было элементарно. Похоже, что позднее сообщить ему об этом либо не посчитали нужным , либо – просто забыли.

Добрые доктора…

Герман вытащил из шкафа большую спортивную сумку – старого путешественника, что уже много лет, медленно покрываясь пылью, дожидался своего часа. Он поставил сумку на пол. Вверх немного прогнулся, и, казалось, темно-синяя сумка с потертой надписью «МАСТЕР» улыбается открытой молнией на боковом кармане, словно забытый друг, о котором неожиданно вспомнили: «Как в старые времена, Гер?»

Он начал укладывать вещи. Что ему может понадобиться? Только самое необходимое: пара сменного белья, свитер, спортивная куртка на случай ранних холодов, сигареты, да однодневный запас еды – несколько бутербродов, термос горячего кофе, три банки консервов… Сумка получилась легкой, чуть больше трех килограммов – в самый раз.

Герман грустно улыбнулся, поняв, что забыл одну простую вещь: он же собирается путешествовать машиной, сумка словно заставила его вернуться в те времена, когда он, бедный студент университета, брал с собой большого «МАСТЕРА» на отдых в Карпаты и на дружеские пикники за городом. Сейчас, в немногочисленных командировках, его сопровождала новая престижная сумка «Стентор», отстраненно наблюдавшая из-под вешалки за его сборами: хромовые пряжки тускло мерцали, отражая свет лампы в прихожей.

Герман присел у старого «МАСТЕРА», собранного в дорогу и ожидающе оттопырившего бок, и несколько минут вспоминал друзей-однокашников.

Наконец, проглотив мягкий ком, выпрямился и побрел в гостиную.

Аккуратно распределил по карманам все наличные деньги, которые находились в доме, а кредитные карточки и особо важные документы, лежавшие на столе его кабинета, спрятал в плоском сейфе-тайнике, гнездившемся в дне массивного аквариума, занимавшего почти четверть стены в гостиной. Рыбы удивленно глазели через толстое стекло на непостижимую для них процедуру, наводнившую шумом их крошечный мирок и почему-то не посылавшую ожидаемого корма.