Чарльз Ингрид - Вызов принят

Шторму казалось, что время течет очень медленно, как настоящий тяжелый загустевший мед, а он, Джек, застрял в его гуще и не может выбраться наружу. Он слышал голос Элибер, но не мог разобрать слов, которые она говорила, — они были слишком растянутыми для него. Он хотел понять, что происходит, и вспоминал мучительно и долго, что вывести Элибер из равновесия очень трудно, но мысли путались и увязали в густой массе времени. Шторм не мог понять ничего. Он не ощущал той энергии, которой наполняли тело Джонатана работающие приборы, не слышал треска электрических разрядов, от которых дыбом вставали волосы, он видел одно: руки личного телохранителя Калина схватились за его руки и тянули его упругое тело вниз, а глаза — до этого безжизненно закрытые — широко раскрылись и уставились в потолок.

— Помогите! — громко прохрипел больной, и врачи госпиталя вырвали его из рук Джека.

— Эта кома была вызвана гипнозом. — Баластер чмокнул и поджал бледные губы. — Кстати, гипнозом очень плохого качества. Насколько я понимаю, Джонатан мог бы умереть.

— Самогипнозом? — растерянно переспросил Джек. Министр полиции пожал плечами:

— Как знать! Персонал говорит, что сейчас телохранитель Его Святейшества отдыхает. Насколько я понимаю, от него вы узнали о Святом Калине гораздо больше, чем от кого-нибудь другого.

Джек нахмурился, вспомнив поток бессвязных слов, выплеснувшихся из Джонатана перед тем, как врачам удалось разорвать их руки.

— Боюсь, что из этого ничего нельзя понять, — тяжело вздохнув, сказал он.

— Понятно, — с явным недоверием в голосе произнес министр и посмотрел на Элибер. — А вы? Возможно, вам удалось что-нибудь уловить в этом потоке?

— Я? — вздрогнула Элибер. её лицо все еще было иссиня-бледным. — Я п-по-д-д-думала, что он умирает, — запинаясь, сказала она.

Вандовер помолчал и, надменно задрав голову, произнес:

— И это огорчило вас, леди? Насколько я понимаю, в мальтенских трущобах вам приходилось довольно-таки часто сталкиваться со смертью!

Элибер вспыхнула, сжала кулачки и уже хотела ответить что-то министру, но Джек встал между ними и с высоты своего роста посмотрел на маленькую и щуплую фигурку Баластера:

— Вы — министр полиции, — спокойно сказал он. — И поэтому вы должны с большой осторожностью обращаться с находящимися с вами рядом людьми. Император нуждается не только в ваших делах, но и в вашей корректности.

Баластер попятился к дверному проему и сказал сквозь зубы:

— Император послал меня к вам, чтобы сообщить, что завтра, а-а-э, перед вашей процедурой… он готов с вами встретиться. С другой стороны, мы оба предупреждаем вас, что вы находитесь в безопасности только в этом крыле дворца. Доброй ночи, леди Элибер и командир Шторм, — министр откланялся и исчез за дверью.

Элибер вздрогнула и помахала в воздухе руками, будто пытаясь отогнать от себя липучий призрак Вандовера Баластера, и опять вспомнила беспомощно лежащего Джонатана.

— Ужас! — поежившись, сказала она.

— Ты права, — кивнул Джек. — Калин не мог бы бросить его по собственной воле. А мы… насколько я понимаю, нам опять придется разочаровать Вандовера. Элибер, ты могла бы вывести меня отсюда?

Она прижалась к нему:

— Конечно. Но куда мы пойдем?

— Знаешь… — Джек задумался. — Из того, что говорил Джонатан, я не понял почти ничего. Но слова “комната для медитаций” он повторил три раза. Значит, с этой комнатой связано что-то очень важное.

Элибер понимающе кивнула:

— Хорошо, Джек. Значит, туда мы и отправимся.

Комнаты Святого Калина очень много смогли бы рассказать о своем владельце внимательному человеку. Того, что на человеческом языке принято называть роскошью, не было здесь и в помине. И все же эта комната была богата и роскошна — тысячи удивительных экспонатов, вывезенных из далеких миров, наполняли ее. Джек отдышался. Им все-таки удалось проникнуть в апартаменты Его Святейшества, не потревожив ни траков, стоящих у дверей резиденции, ни бдительного уокерского персонала. Шторм оглянулся по сторонам и с непонятной ностальгией подумал, что у него никогда не было уголка, который он по праву мог бы назвать своим домом. За редкими исключениями, почти всегда ему приходилось ютиться либо во временных помещениях, либо в бараках.

Элибер осторожно присела на маленький диванчик у столика, сделанного из настоящего красного дерева.

— Я еще никогда в жизни не была в калиновской комнате для медитаций, — задумчиво сказала она.