Олег Маркеев - Таро Люцифера

— И ты подумал, что я взяла их? Впрочем, логика понятна. Решил, раз человек так много знает о масонах и герметических орденах, то просто не удержится и прикарманит такой раритет. Да, Игорь?

Анна наискосок мерила нервными шагами кабинет. Корсаков сидел в кресле Ивана, устало вытянув ноги.

Спрятав кисти рук в рукава вязаной кофты, Мария встала напротив него. Наклонив голову к плечу, ощупала лицо Корсакова долгим взглядом.

— Игорь, в том-то все и дело, что я знаю достаточно, чтобы опасаться даже прикасаться к таким вещам! — с укором произнесла она.

За окнами стих ветер. Установилась гнетущая предгрозовая тишина. Воздух в кабинете, казалось, превратился в густой прозрачный кисель.

— Зачем же меня погнали сюда? — спросил Корсаков.

— Кто?

Он вспомнил Рэдерика, замахнувшегося на него стальным кнутом.

— Не важно.

Анна вздохнула. Замолчала, глядя в пол.

— Игорь, есть иная причина, — глухо произнесла она. — Мне кажется, что карты — лишь повод.

Корсаков разглядывал свои пальцы. Оказалось, они хранят память о тяжелой рукояти боевого меча, о шершавом посохе, о грубо выточенной рукоятки кишкореза, переделанного из косы. Можно было бы легко уговорить себя, что все привиделось, приснилось, явилось в алкогольном мороке. Если бы не эта память, сгустившаяся в суставах пальцев.

— Игорь! — окликнула его Мария.

— Да? — Он нехотя очнулся от раздумий. — Я слышал, карты — это повод. Но без них мне не жить. Такой вот расклад.

— Вы, кстати, раскладывали их?

Корсаков кивнул.

Анна тяжело вздохнула и покачала головой.

— И не помнишь, как легли карты?

— Не-а.

Мария отвернулась к окну. За стеклами в сгустившихся ранних сумерках замер парк. Ни один листок не дрожал. Жуткая, неестественная тишина давила на уши.

— Гроза будет страшная. Батюшка сказал, сегодня День Всех святых. Особый день.

Она резко развернулась.

— Игорь, вам страшно?

Корсаков покачал головой. На сердце, действительно, лежала корка льда.

— И у вас нет никакого предчувствия? Будто земля вот-вот разверзнется под ногами.

— Уже на самом дне, — ответил он.

Анна подошла к столу. Передвинула стопки папок.

— Подойдите сюда, Игорь.

В ее голосе прозвучала странная нотка, заставившая Корсакова подчиниться.

На каменных ногах он подошел к столу. Взгляд упал на цветную фотографию, лежавшую поверх чертежа.

Снимали на парадной лестнице имения. Стройная девчонка, оседлав гранитного льва, задорно смеялась в объектив.

«Анна!»

— Это дочка нашего заказчика, — пояснила Мария. — Хорошая девочка. Со странностями, конечно. Но душа у нее добрая.

— Я знаю, — обронил Корсаков.

Мария опустила его руку, заставив положить фотографию на место.

— Я вам не это хотела показать. Вспомните, что самого невероятного произошло несколько дней назад. Ну, перед тем, как началась чертовщина. Игорь, это очень важно!

Корсаков с трудом оторвал взгляд от Анны на фото.

Первое, что пришло в голову, была встреча с Анной. Но, немного подумав, он решил, что ничего невероятного в их встрече не было. Результат броуновского движения разнополых особей в пробирке большого города.

— Если трудно, просто вспоминайте все подряд, — нетерпеливо подсказала Мария.

— Жук… Жук появился. И попросил достать старую картину.

Мария вскинула голову, заглянула в глаза Корсакову.

— Особенную картину?

— Как сказать… — Корсаков пожал плечами.

Мария раскрыла папочку.

— Эту?

Корсаков с удивление увидел широкоформатную фотографию «Знаков».

Бумагу уже тронуло временем, но можно было отчетливо рассмотреть каждую снежинку, парящую сером небе.

— Откуда она у вас?

— Из архива Ивана. Когда вы уехали, я упросила показать ваши работы. Очень интересно стало, что и как видит такой человек. И еще предчувствие…

Она коснулась руки Корсакова.

— Игорь, это необычная для вас картина, правильно?

Корсаков кивнул.

— Никто не въехал. Даже я иногда не соображу, откуда мне в голову пришло такое.

— Так я и думала.

Мария достала из-под фотографии лист кальки, испещренный карандашными точками и черточками. Наложила на падающие снежинки.

— Видите?

Точки совпали со снежинками. Черточки сложились в угловатые значки.

— Вы эти знаки рисовали?

— Да ничего я не рисовал! Просто… Не могу объяснить. Само собой получилось.

Мария достала из папки машинописный лист. На нем были четко прорисованы все те же знаки.