Дмитрий Колосов - Воин

— Еще раз приветствую тебя, сиятельный Гидарн! — Голос Гистаспа был притворно-насмешлив. — Что это ты ползаешь, словно степной гад, вместо того, чтобы ходить как подобает человеку.

Начальник бессмертных угрюмо молчал, сознавая, что попался будто несмышленый мальчишка. Теперь он был полностью в руках царского брата, за спиной которого стояли шестеро косматых телохранителей-скифов. Можно было, конечно, попытаться выхватить меч и умереть в бою, а не на плахе. Можно было…

Брат царя потешался, глядя на растерявшегося вельможу.

— Что-то ты сегодня не столь разговорчив, как обычно. И плащ твой помят и изодран. И уже не вспоминаешь о славных предках, и не клянешься в верности повелителю.

Гистасп обернулся к своим скифам и приказал:

— Оставьте нас. Ступайте к моим покоям.

Проводив длинноволосых богатырей недоуменным взглядом, Гидарн воззрился на царского брата. Тот усмехнулся и, взяв вельможу за локоть, увлек его в сторону, противоположную той, куда ушли телохранители. В голосе Гистаспа звучала доверительность.

— Страшные времена настали, Гидарн. Приходится даже в своем доме ходить в окружении вооруженных слуг. — И без всякого перехода. — Как поживает любимый богами Артаксеркс? — Гидарн не нашелся с ответом. Царский брат насмешливо хрюкнул. — А как дела у сиятельной Аместриды?

Начальник бессмертных безмолвствовал, лихорадочно размышляя, как следует себя вести. Гистасп, напротив, извергал потоки слов.

— Да, о нравы! Что сказал бы мудрый Заратустра, увидев все это! Мы катимся в пропасть. Куда подевалась былая простота! Где она, женская стыдливость и целомудренность! Суки совращают собственных щенков! Что ждет державу!

— Чего ты хочешь от меня? — наконец спросил Гидарн, бросая косой взгляд на говорливого сановника.

— Наконец-то ты соизволил собрать разбежавшиеся мысли! Хорошо, поговорим начистоту. Ты красиво говорил сегодня, Гидарн, но я не царь и я не поверил ни одному твоему слову.

— Почему ты тогда молчал?

— А что я должен был сказать? Что старый верблюд не вынесет перехода через Говорящую пустыню? Думаю, ты и сам давно понял это, как и то, что старому верблюду лучше оставаться в неведении относительно того, что думают окружающие его.

Гистасп закудахтал-засмеялся, драгоценная цепь на его груди отозвалась легким звоном.

— Говори, — прошептал Гидарн, — мне интересна твоя речь.

— Я хочу оказать тебе две маленькие услуги, а за это ты ответишь мне тем же. Видишь вот эту штуку… — Гистасп извлек из поясного кошеля серебряный ключ и показал его вельможе. — Он открывает одну очень крепкую дверь. По-моему, он тебе нужен.

— Допустим. Где ты его взял?

— А разве это имеет значение! Лови, он твой!

Гистасп подбросил ключ вверх. Начальник бессмертных ловко поймал его и зажал в кулаке.

— Что требуешь взамен?

— Хочу быть уверенным, что твои люди не появятся этой ночью в моих покоях.

— Даю тебе слово. Что ты еще можешь предложить мне?

— Я подскажу тебе место, где пройдет мой царственный брат, отправляясь на ужин.

Усмешка тронула губы Гидарна. Начальник бессмертных резко спросил:

— Яд подействовал слишком быстро?

Этот вопрос совершенно не смутил Гистаспа. Он также усмехнулся.

— Представляешь, это так огорчило главного хранителя царских погребов, что он вонзил себе в брюхо кинжал.

— Сколько же украденного вина вытекло! — воскликнул Гидарн. Вельможи натянуто рассмеялись. — Что ты хочешь за вторую услугу?

— Я был бы рад, если б вслед за отцом последовали оба верблюжонка.

Гидарн покачал головой.

— Не выйдет. Один из них нужен мне.

— Ты делаешь глупость. Щенок не простит тебе смерти отца.

— Он сам повязан в этом деле.

— Все равно не простит. Становясь царями, наследники избавляются от отцеубийц. Он расправится с тобой тихо, посемейному.

— Не выйдет, — упрямо стоял на своем Гидарн, и было непонятно, что он имеет в виду под этим «не выйдет».

Но царский брат понял.

— Тогда я не говорил тебе этого.

— Хорошо. Так где будет царь перед ужином?

— Он посетит меня, а возвращаться будет через старую галерею. Там десять глубоких ниш, в которых стоят треножники. Сегодня ночью их забудут зажечь.

— Забудут?

— Именно. Мои слуги порой страшно беспамятны.

— А если он не захочет пойти к тебе?

— Захочет. Ты когда-нибудь чувствовал себя волком, которого гонят облавой? Примерно так ощущает себя наш толстячок. Ему нужна волчица, рядом с которой ему будет спокойно. Я и есть эта волчица.