Дмитрий Колосов - Воин

Ренелс лежал на полу. Здоровенный рыжебородый бронзовик извлекал из его головы меч.

— Ну и силен, — уважительно протянул он в адрес Ренелса, заметив, что скиф оправился от испуга. — Такие раны, а он еще мог драться!

Скиф молча кивнул головой. Подняв с пола меч, он сунул его за перевязь. Затем взял в руки лук.

— Спасибо, приятель!

— Сочтемся! — Бронзовик деловито сдирал кольцо с пальца отца-стратега.

— Ты должно быть хорошо повеселился с девочками, когда попал в город?

— Еще как! — буркнул бронзовик, не отрываясь от своего занятия.

— Тогда извини.

— Что значит: извини?

Удивленный бронзовик поднял голову. Беспощадная стрела вонзилась ему точно в рот.

Сочлись!

Отведя глаза в сторону, Скилл поспешно вышел из залы.

Бои на улицах почти повсеместно прекратились. Враждующие армии истребили друг друга. Лишь изредка звенели мечи да галопом пролетал по мостовой чудом уцелевший катафракт.

Скилл поймал лишившегося хозяина коня, прыгнул в седло и поскакал прочь из Серебряного города. Никто не остановил его, никто не попытался напасть.

На поле битвы стонали раненые львы.

Он гнал коня всю ночь. Под утро он въехал в Золотой город, не отказав себе в удовольствии сообщить городской страже, что войско Ренелса полегло в битве и бронзовики скоро будут здесь.

К полудню скиф достиг горы, за которой была дверь в верхний мир. Здесь дорогу ему преградили двадцать закованных в белые доспехи воинов, потребовавших:

— Плата за проезд!

— Сколько? — спросил Скилл, с ужасом обнаруживая, что не догадался захватить с собой ни единой монетки.

— Жизнь!

Скиф захохотал.

— И вы туда же?!

Его рука привычно нащупала стрелу, воины извлекли из ножен блестящие мечи.

— Остановитесь!

Крик шел сверху. Скилл поднял голову. На скале стоял Ариман.

— Пропустите его! — велел он стражникам, и те послушно расступились.

Ариман терпеливо ждал, пока скиф поднимется наверх.

— Тощий как борзая, быстрый словно аргамак, меткий как ястреб, сердцем подобный льву. Именно таким должен быть настоящий воин! Немудрено, что ты смог продраться сквозь все препоны. Скиф Скилл, ты справился с назначенным испытанием и вправе выбрать место, куда хочешь перенестись. В Парсу? В Скифию?

— В Заоблачные горы! — ответил скиф, дерзко глядя в глаза Ариману. Он впервые видел злого бога столь близко. От фигуры Аримана веяло неестественной силой.

— Упрямый человечишко! Я могу дать тебе горы золота, сотни самых прекрасных наложниц, табуны лучших коней, бессмертие, наконец. Все, что ты пожелаешь! Ну ответь мне, зачем тебе Тента и Черная стрела?

— Ветер, — поправил Скилл. — Его зовут Черный Ветер. Они мои друзья и хотят быть со мной.

Ариман покачал головой.

— Ошибаешься.

— Ты мне надоел — заявил Скилл, положив руку на лук. — Я хочу очутиться в Заоблачных горах!

Внезапно Ариман исчез, а через долю мгновенья его фигура нависла над Скиллом.

— Если б ты только знал, как мне хочется оторвать твою глупую голову! Но, увы! Даже мы, боги, вынуждены играть по определенным правилам.

Бог тьмы сложил вместе ладони. Перед скифом возник проход. Стены его, казалось, были сотканы из клубов дыма, далеко впереди виднелись силуэты гор.

— Прошу! — Ариман указал рукой перед собой. — Заоблачные горы!

Памятуя о том, с какой легкостью бог тьмы однажды вытащил его из пространства и забросил в Чинквату, Скилл осторожно двинулся к проходу.

— До свидания, — сказал Ариман.

— До скорого свидания! — ответил Скилл и решительно шагнул вперед.

Сверкнула яркая вспышка, и в глазах Скилла потемнело. Когда же тьма рассеялась, скиф обнаружил, что стоит на небольшой скалистой площадке. Прямо под ним вился бурный поток. А над головой светило белое солнце.

— Здравствуй, солнце!

А далеко отсюда на пересечении миров маг Заратустра говорил дремлющему льву:

— Я ЛЮБЛЮ ТОГО, КТО СВОБОДЕН ДУХОМ И СВОБОДЕН СЕРДЦЕМ: ИБО ЕГО ГОЛОВА ЕСТЬ ЛИШЬ ВНУТРЕННОСТЬ ЕГО СЕРДЦА, НО СЕРДЦЕ ВЛЕЧЕТ ЕГО К ГИБЕЛИ. [178] Ф.Ницше «Так говорил Заратустра».

И лев, смиренно лежавший у ног мудреца, зевнул, посмотрел на солнце и улыбнулся.

Заоблачные горы были одним из самых неприметных мест на земле. Лишь пески Говорящей пустыни или Тсакума могли поспорить с ними в своей ненависти ко всему живому.

Огромные хребты, сложенные из иссеченного горными ветрами и временем песчаника чередовались с черными мраморными пиками, пронзавшими облака. Отвесные склоны прорезали каньоны стремительных ледяных рек, в которых не водилась даже мелкая рыбешка. Куда ни кинь взгляд, лишь голые скалы, увенчанные синими шапками льда. Изредка попадались высокие стволы арчевника и поросли стланика, дававшие приют мелким пичугам и насекомым.