Дмитрий Колосов - Воин

Скиллу надоело слушать откровения консула, он встал.

— Ты куда?

— Пойду проведаю Лаонику.

— Влюбленный глупец! — захохотал Калгум. — Ну ладно, возьми в той суме пару золотых побрякушек. Подарок ей от меня. — Скиф не стал возражать и выбрал два изящных золотых браслета. — Эй, когда вернешься, я рассчитываю на твой лук!

Ничего не ответив, Скилл вышел наружу.

Он шел по улицам и не узнавал Серебряного города. Словно чья-то враждебная рука стерла его чарующую магию. Большинство храмов и дворцов были разрушены, статуи сброшены с постаментов, дома зияли пожарищами. Кое-где валялись изуродованные трупы горожан. Время от времени попадавшиеся навстречу Скиллу патрули бронзовиков почтительно пропускали скифа, о подвигах которого были немало наслышаны.

Почти дойдя до дома покойного Менандра, Скилл вдруг вспомнил, что не знает, где живет Лаоника. Он ведь ни разу не был у нее в гостях.

— Ладно, будем надеяться, что у Менандра попадется кто-нибудь из знакомых, — пробормотал Скилл и ускорил шаг.

Так оно и вышло. Едва успев войти, Скилл заметил Герона, прыгнувшего при его появлении в одну из дверей. Скилл догнал кифариста и после недолгой борьбы и пары увесистых затрещин извлек его на свет.

— Привет! — сказал он как можно дружелюбней.

— А… Здравствуй, — пробормотал Герон, с ужасом поглядывая на лук, висящий за спиной Скилла. — Ты не убьешь меня?

— Если есть за что — убью! — пошутил скиф и тут же пожалел о сказанном, так как Герон рухнул на колени и, причитая, стал целовать руки кочевника.

— Встань, встань… — Скилл тщетно пытался поднять испуганного кифариста на ноги. Наконец это занятие ему надоело, и он рявкнул:

— А ну, встань!

Герон поспешно вскочил.

— Что ты здесь делаешь?

— После смерти Менандра Совет подарил мне этот дом.

Скилл скривил губы.

— С условием, что ты станешь новым доносчиком?

— Да, — потупив взор, признался Герон.

— Ладно, не тушуйся! Меня это уже не касается. Скажи мне, где живет Лаоника.

Герон вздрогнул и начал тихонько пятиться от Скилла.

— Ты что?

— Я… этого не знаю.

Скилл в два шага догнал намеревавшегося пуститься в бегство кифариста.

— Лжешь! Говори, иначе я вытрясу твою трусливую душонку!

— Пусти! — Герон стал белее горного снега.

— Говори правду, что с ней?!

— Ее убили. — Слова эти дались трусу нелегко. Он обмяк, колени дрожали.

— Кто? — спросил Скилл мгновенно охрипшим голосом.

— Бронзовики. Захватив город, они принялись измываться над жителями. Многие пострадали. Особенно девушки. Солдаты хотели изнасиловать ее, она сопротивлялась, тогда они закололи ее мечами.

— А ее парень?! — почти закричал Скилл.

— Он струсил и убежал.

— А-а-а! — Завыв, Скилл повернул лицо к зеленому небу. — Проклятый город! Проклятые люди! Будь проклят этот мир!

Затем он замолчал. И молчал довольно долго. Герон стоял рядом, боясь пошевелиться. Наконец скиф пришел в себя.

— Иди, — сказал он Герону. — Не бойся. Я тебе ничего не сделаю. Если найдешь время, помяни Лаонику.

Едва сдерживая рыдания, Скилл быстро зашагал прочь от дома Менандра.

Именно в этот момент начался штурм города. Атакующим не пришлось брать стены приступом. Подземный ход все же существовал, хотя и вел не в храм Аполлона. Один из сикофантов выдал эту тайну Ренелсу. Не долго думая стратег отправил под землю своих испытанных секироносцев. Те прорубились к городским воротам и распахнули их.

В город хлынули катафракты, а за ними толпы копейщиков, арбалетчиков и витязей. Оборонительные линии бронзовиков были прорваны, на улицах разгорались жаркие стычки.

Скилл повернул за угол и застыл, будто налетев на каменную стену. Посреди улицы двигался отряд катафрактов. Заметив вооруженного человека, всадники заорали и повернули коней к нему.

Их было восемь. Скиф выпустил двенадцать стрел, прежде чем последний катафракт рухнул на землю. Полюбовавшись результатами своей работы, Скилл извлек стрелы и направился к зданию Городского Совета. По дороге ему не раз приходилось вступать в стычки. Он убивал всех, не разбирая, бронзовик или золотовик преградил ему путь. Несколько раз по нему стреляли арбалетчики. Скилл снял стрелами двоих, с удивлением обнаружив на одном из врагов свой панцирь, в который немедленно облачился.

По мере приближения к центру города встречалось все больше и больше трупов. Враги лежали в разных позах с жутко оскаленными лицами. Чего стоил лишь один бронзовик, рухнувший рядом с поверженной статуей Зевса. Удар двуручного меча расколол его голову надвое, забрызгав мостовую розовым месивом мозгов. Зрелище не для слабонервных!