Сергей Куприянов - Галоп

С последней почтой, поступившей при доставке нового тренера, он получил здоровенный пакет программ, разбираться с которыми особо не было времени да и желания тоже, сильно подавленного перманентным похмельем.

А тут, когда пошли эти события, и Кинг закрутил гайки, Винер решил разобрать почту и почти механически засунул в машинку новые продукты, не собираясь, по крайней мере пока, особо в них вникать. И вдруг, к его большому удивлению, поперло. На основании всего-то нескольких сотен слов, что куда меньше, чем наблюдается у самого примитивного из известных науке племен, вдруг выстроилась структура языка. Поэтому он, возбудившись, и заявил полковнику, что готов участвовать в допросе пленника, буде таковой найдется.

И вот он нашелся. Не один, а сразу два. Или полтора, учитывая, что один из дикарей ранен, и допрашивать его, согласно закону, нельзя. Впрочем, неизвестно, какие из земных законов тут действуют.

Ну да раненого пока отдали в распоряжение Тома Ивановича, а вот второго привели в штаб, к полковнику, где Винер, внутренне вздрагивая, настраивал аппаратуру. Черт его толкнул заявить о том, что он что-то там может переводить. Для храбрости он, отлучившись в свой бокс якобы для того, чтобы чего-то там взять, принял сто пятьдесят изобретенного им и лично приготовленного пойла, вернулся заметно приободрившимся и готовым если не к подвигу, то к более или менее продуктивной работе, когда мошонка не сжимается при виде Кинга.

Видеть вблизи живого дикаря Винеру довелось впервые. Против ожидания тот не пах так ужасно, как профессор предполагал не без внутреннего содрогания.

– Готов? – сурово, чуть ли не зло спросил Кинг, монументально восседая за своим столом и буравя Винера взглядом.

Дикарь стоял у стола, скованный наручниками и охраняемый двумя дюжими солдатами. За все время своего пребывания на базе Винер всего второй раз видел наручники. Первый – где-то через две недели после прибытия сюда. Когда несколько солдат учинили страшную драку с применением холодного оружия. До смерти, к счастью, дело не дошло, но доктор Том штопал порезанных и обихаживал покалеченных половину ночи. Второй – сейчас.

– Надеюсь, – ответил Винер, в очередной раз проверяя аппаратуру. Самодельщина, конечно, но не в этом, в конце концов, проблема.

– Я – тоже! Приступим тогда. Спросите у него, сколько человек в его племени.

– Извините, полковник. В моем распоряжении очень скудный словарный запас. Будет лучше, если для начала он ответит на простые вопросы, чтобы аппаратура смогла хоть немного пополнить словарь.

– Ну так действуйте.

Винер проговорил в микрофон фразу, которую назначил стартовой. Преобразованная аппаратурой, она прозвучала чудовищным набором звуков, от которых у нормального человека ум в гармошку складывается.

– Ты хорошо ‹себя› чувствуешь?

Дикарь изумленно, даже испуганно посмотрел на динамик, из которого шел лишенный интонаций голос.

– Ты не ‹должен› бояться. Говори.

Из-за крайне скудного запаса слов фразы, естественно, получались корявые, недоделанные, но Винер полагал, что лучше хоть так, чем вовсе никак.

И дикарь заговорил.

Аппаратура, кажется, начала потихоньку сходить с ума. Ни одного знакомого слова! Ни единого. Хуже того, профессору даже показалось, что язык, которым пользуется дикарь, не похож на то, что воспроизводит его аппаратура. Наверное, его племя говорит на своем языке. Как в старом анекдоте про девицу, у которой начал расти живот. Откуда, откуда! На исповедь сходила.

Но и это ничего. Все его слова пишутся. Только как это полковнику сказать? Злой, зараза.

– Господин Ларусс, мне кажется, что это другой язык.

– Так какого черта!

– Мне нужно с ним поработать. Не знаю, может быть, мне потребуются еще сутки. Или двое. Или…

– Ну и забирай его. Увести!

Спустя примерно час, когда аппаратура и следом за ней дикарь переместились в его бокс, Винер приступил к налаживанию языкового контакта. Ну как это делается? Показываешь палец и говоришь: «Палец», инициируя визави произнести то же на своем языке. Кальвин Винер не был профессиональным лингвистом, но как и многие люди, представляющие окружающий мир по большей части умозрительно, теоретически, полагал, что умный и образованный человек в состоянии изучить и в итоге сделать любую работу, если у него для этого достаточно времени и ресурсов. Ну и, само собой, желания. А уж изучить язык примитивного дикаря, имея в своем распоряжении аппаратуру и программный продукт, обогнавшие убогую недоцивилизацию на многие тысячи лет и вовсе не проблема. Главное – терпение и упорство. А еще охранники – без них никак – и стимулы в виде, например, вкусной еды.