Сергей Куприянов - Галоп

– В каком-то смысле это трофеи. – Говорун просто с изумительной ловкостью выхватил свой тесак, прорезав им воздух перед собой. – С такими вот ножами у нас были похожие на земляных мышей гости. Их много было таких, поэтому и много форм. Ваши ножи, кстати, тоже очень хорошие.

– Смешно, – проговорил Макс.

Осознание того, что разговаривать приходится не с одним индивидуумом, а одновременно с неизвестным их количеством, давило на психику, заставляя нервничать и отвлекаться. Непроизвольно вырвавшееся у него слово позволило вернуться к теме, которая на его взгляд была, как любят выражаться экзаменаторы, не до конца раскрытой.

– Если я правильно понял, эти больные, которые, ну, заразные, как бы не могут фильтровать поступающую к ним информацию. Так? А вот, скажем, ты можешь. Правильно?

– Я бы сказал по-другому – упорядочивать.

– Хорошо, упорядочивать. Но, может, их можно лечить? У нас, например, психов лечат. Уколы там всякие, еще что-то. Я толком не знаю, но ведь лечат. Правда, кажется, не всех вылечивают.

– Нет. Слишком большой риск заразиться. Раньше пробовали, очень давно, но результаты оказались неудовлетворительными.

Наверное, им тут виднее.

– И часто у вас так заболевают?

– Очень. Пять, а то и больше человек за год. Это слишком много.

– А как быть, если человек заболел, оказавшись в одиночестве? Когда некому будет пустить в него стрелу или всадить кинжал?

– Он должен сам себя умертвить.

Ну, теперь, кажется, понятно, почему все они от мала до велика с тесаками ходят.

– А если не смог? Или не захотел? Может же такое быть.

– Мы блокируемся.

– То есть, как бы затыкаете уши?

– Наверное, можно и так сказать. – Вдруг у говоруна округлились глаза. – Твой раненый сделал попытку убить врача.

Еще до того, как Винер появился на базе, его предшественники делали попытки изучить язык дикарей, накопив для этого многие часы аудио– и видеозаписей. Ситуационных звуков было много, а вот слов, а тем более предложений – как грецких орешков в ладошке. Складывалось впечатление, будто они вообще меж собой не разговаривают, точнее, больше говорят с детьми, особенно маленькими. Ну и иногда, очень редко, меж собой. Такие записные молчуны. То есть работать получалось не с чем. Почти не с чем. С последней сменой на базу даже не прислали лингвиста, заменив профессионала парочкой новых программ.

От нечего делать просматривая архив, Винер наткнулся на те записи и просто наудачу пропустил их через компьютер, заряженный этими самыми новыми программами-лингваторами. А вдруг? Ученые, как бы их не превозносили, частенько пользуются методом тыка, не зря получившего название научного. Это потом уже можно говорить о научной интуиции, системном подходе и прочих высоких материях, а вначале-то все делается на авось, которым так славятся русские. Потому-то у них в свое время наука так мощно шагнула, что не боялись они этого самого авось.

Как и следует ожидать, ничего путного не вышло. В то время Винер пил еще немного и нечасто; тоскливая рутина внеземной базы еще не успела его засосать, и он еще испытывал некий энтузиазм и без алкоголя, но в тот вечер он как раз распечатал одну из последних бутылок коньяка – был день рождения его матери, который он неукоснительно справлял по давно заведенной семейной традиции. Под воздействием благородного, но крепкого напитка, он продолжал упорствовать, насилуя компьютер, самонадеянно перекраивая программу, вводя в нее уточнения и бессмысленные с точки зрения трезвого человека усовершенствования. Куски из других продуктов, институтские разработки, еще что-то. И заснул, не доведя дела до конца, оставив компьютер включенным. Наутро, бегло посмотрев то, что наворотил вечером и частично ночью, плюнул и закрыл программу. Долгое время не возвращаясь к ней, однажды, собравшись чистить компьютер, к тому времени сверх меры замусоренный, натолкнулся на свою полузабытую попытку расшифровать чужой язык и неожиданно заинтересовался вновь. Промучившись часов пять, плюнул, но сделал заказ на новые программы, которые за это время должны были уже появиться. Он вообще делал много всяких заказов, не больно-то щадя бюджет военного ведомства, по чьей недоброй воле оказался в этой дыре, где только и оставалось, что тешить себя надеждами на будущее. И его заявки выполнялись. Не все, далеко не все, но гораздо больше, чем он мог бы рассчитывать. Кое-что из того, что ему доставляли, он ни при каких условиях не мог бы получать в своем институте.