— Что же именно мы увидим? — не скрывая иронии, осведомился младший.
Его собеседник указал глазами на карман своей куртки.
— Вот здесь, на листке бумаги, записано то, что я сказал им тогда, на Совете. Специально взял с собой. Верю: именно так все и будет… Если хочешь, можешь прочесть. Нет, только не сейчас. После встречи с ним.
Снова наступило молчание. Всем телом ощущая тяжелое биение крови в висках, младший напряженно думал. Он слишком хорошо знал своего товарища, чтобы отнестись к его словам несерьезно. Нет, видимо у него есть какие-то основания для таких мыслей. Но какие?
Быть может, он считает, что Ад — неподходящее место для разумного существа, — и Адам не захочет создавать здесь свое потомство?
Действительно, когда видишь это пекло, просто трудно представить, что кто-то может здесь жить. Хотя именно ей, этой огненной купели, Адам обязан появлением сознания…
— Слушай, тебя не тревожит, что до сих пор не видно никаких признаков платформы? — Младший озабоченно кивнул на экран, на котором проплывала все та же прорезанная лавовыми трещинами пустыня. — Ведь судя по примерным координатам, он высадился где-то здесь.
— Да, где-то в этих местах, — подтвердил старший. — Но с тех пор многое могло измениться. В том числе и местоположение самой платформы, на которой он тогда обосновался. Они же дрейфуют в океане магмы, эти зародыши будущей тверди. Сам Адам сообщил нам об этом в первые же часы после посадки. Когда еще оставался «СОЭМом».
Он устало вытянулся в кресле, сосредоточенно глядя куда-то в пустоту. Младший больше не задавал вопросов. Он догадывался, о чем думает его спутник. Разумеется, все о том же. О тайне Адама.
Собственно, то, что произошло, в принципе нельзя было считать таким уж нежданным-негаданным сюрпризом. Еще давным-давно, на заре кибернетики, находились ученые, — не говоря уже о писателях-фантастах, — вопреки мнению большинства, предсказывавшие, что когда-нибудь это может случиться. Уже тогда!.. Но проходили десятилетий, хрупкие и громоздкие роботы двадцатого века превратились в автономные самоорганизующиеся системы, способные совершенствовать свое устройство и обучаться любой профессии, устранять собственные неполадки и конструировать отпрысков, а предсказанного чуда так и не происходило. Электронные «всезнайки и всеумейки», в великом множестве трудившиеся повсюду, оставались покорными и безропотными машинами. И сама мысль о возможности «прозрения» этих не знающих устали автоматических работяг постепенно стала исчезать даже из фантастических романов, когда вдруг появился Адам.
Самым неожиданным было то, что это случилось с «СОЭМ-217У», серийной машиной, казалось, ничем не выделяющейся из массы самопрограммирующихся роботов. Подобно многим своим тезкам, она не раз использовалась космическими экспедициями в качестве кибернетического разведчика, неизменно выходя целой и невредимой из всех передряг. Но четырнадцать лет назад, посланная с борта корабля в мрачную пучину Ада, где она должна была остаться навсегда, «СОЭМ-217У» перестала быть машиной. Вслушиваясь в странные сигналы, которыми неожиданно сменился поток информации, озадаченные космонавты, подозревавшие вначале аварию, в конце концов поняли, что там, внизу, находится нечто качественно новое, электронный мозг, внезапно и необъяснимо осознавший свое «я».
Необъяснимо… Самые большие ученые Земли высказывали лишь смутные догадки о том, как он мог протекать, этот мгновенный таинственный процесс «самопрозрения». Видимо, машина попала в какое-то критическое положение, близкое к безвыходному, в смертельное кольцо опасностей, когда любая система может выжить, сохранить себя лишь ценой крайнего напряжения, тотальной мобилизации всех сил. Нечто подобное тому, что произошло с далекими предками человека, когда они по каким-то еще не до конца выясненным причинам были вынуждены спуститься с деревьев на землю.
Ведь там, среди ветвей, хвостатым пращурам питекантропа жилось куда легче и привычней, — но, только очутившись в незнакомом, полном трудностей и врагов мире, они получили шанс «выбиться в люди». Мозг их стал развиваться быстрее именно потому, что добывание пищи в новых условиях необычайно осложнилось, заставляя до предела напрягать умственные способности, приобщаться к зачаткам труда…
Но, если у них, животных, процесс очеловечения занял сотни тысячелетий, то машине, освоившей множество самых различных трудовых навыков, обладающей могучим электронным мозгом, впитавшим в себя энциклопедическую массу знаний, — понадобилось, видимо, гораздо меньше, чтобы превратиться з мыслящее существо. В сгусток ожившей материи, вдруг постигший свое место в мире…
Читать дальше