Сергей Иванов - Кентавр на распутье

Вообще, что имеем тут?

Во-первых, сферу влияния Двора с достаточно внятной, хотя бестолковой структурой власти. Во-вторых, разбросанные по всему городу участки, где смешались торгаши, частники, наемы всех сортов, бандитские Семьи и простые банды, одиночки вроде меня или, скажем, Гая, вольного репортера. В-третьих, таинственный, зато четко очерченный Лагерь, который потому и таинственный, что никому на фиг не нужен, – вроде «неуловимого Джо» из популярного анекдота. В-четвертых, общину казаков, вдруг вспомнивших о своей самобытности, – с собственным самоуправлением, но явно тяготеющую ко Двору, практически подчиненную ему. Чуть поодаль, в горах, кучкуются муселы: от воинственных абреков, промышляющих набегами, работорговлей, наркотой, до мирных торгашей, земледельцев, ремесленников, еще не разучившихся работать. Да, еще и Кампания! На каковую, собственно, и пашут лагерники-коммунары… хотя охраняют ее сторожевики Двора… кстати, как и сам Лагерь. Сия троица, видно, плотно увязана общими интересами, если все там настолько дружны.

А вокруг этих стержней чего только не наверчено: национал-патриоты, чаще именуемые «нашистами», старозаветные монархисты с претензией на сословные льготы, самозваные демократы, ухватками напоминающие большевичков, верующие разных конфессий, полоумные сектанты, «тарелочники», свихнувшиеся на пришельцах. И все суетятся, обличают, агитируют, заключают союзы и объявляют войны, воздвигают пьедесталы себе, а другим роют могилы. Тоже мне, спектр!.. Впору из него делать колечко, сомкнув краями. И уж они сцепятся так, что не растащишь, – с общим языком проблем не возникнет.

Тенденции тоже не радовали. Бывший губер, а ныне президент с подозрительной фамилией Алмазин и заслуженной кличкой Клоп пустил тут такие корни, что сковырнуть его можно, лишь разворотив полгубернии. Прожорливый его Двор занял на местности ключевые высоты, подступы окружив свирепыми сторожевиками, а на вольнодумцев натравив «бесов», злобных и въедливых. Впрочем, как и во всех приличных державах, у Двора завелась собственная оппозиция, ведомая горлопаном Дарыговым. Еще при Дворе имелся Собор, опять же Народный, вполне заменявший большинству горожан театр, своя телестудия, вещавшая на всю губернию и даже дальше, парочка весьма лояльных газет да серенький журнал для домохозяек.

Кстати, в «народе» происшествий фиксировалось мало: то ли контингент не тот, то ли действительность умело лакировалась. Даже девицы вроде не пропадали. И вряд ли в блеклой массе, которую за прошлые десятилетия разве что дустом не травили, сохранились аппетитные цыпочки. Всё, что уцелело там живого и яркого, давно перекочевало в иные сферы, а ежели и остался кто, то разглядеть его в толпе, ряженной в ширпотреб, непросто. Стало быть, основной вклад в статистику пропаж делали торгаши да наемы, наше третье сословие.

Итак, торгаши – вот и снова вернулся к ним. Уж они в Океане представлены отменно, хотя бы ради рекламы. А где торгаши, там и муселы, – уж так сложилось тут, несмотря на прошлые разногласия. Чтоб не дразнить гусей, муселы отселились в родные горы, рассредоточась по неприступным аулам, но продолжали вести в городах дела, заручившись посредничеством славянских партнеров.

Впрочем, бандитские Семьи тоже не чурались бизнеса. Контрабанда – одно из главных и уважаемых здешних занятий, к тому ж едва не самое доходное. Потому-то на нее наложил лапу Аскольд, оттеснив в сторону даже Грабаря с родичами, основных своих конкурентов, – не говоря об Амире, Носаче и прочих главарях рангом пониже. Близость границы, удобный, недавно модернизированный порт – лучших условий трудно и желать. Функция, вторая по значимости, – охрана. Причем не только от признанного отребья да разных отморозков, но и от простого люда, всегда готового раскулачить богатых соседей. А удержать его на дистанции может лишь страх – вот крутари и сделались таким пугалом.

Когда голова стала гудеть от обилия сведений, я всплыл из Океана, нехотя возвращаясь в обыденность. Затем переключил экран на местный канал, чего не делал уже давно. Там как раз вещал обозреватель. Неизвестно, что думал он сам, но сейчас штатный говорун явно озвучивал Алмазина, гладкой речью возмещая косноязычие старого интригана. Эдакий рупор власти, всегда готовый к использованию. А невдалеке, также на подхвате, теснятся умельцы любых мастей, от борзописцев до экономов. Всё, как в «старые добрые». Собственно, что изменилось? Разве масштаб – мельчает всё. Ну, еще занавес истончился, а рядом образовались иные потоки. И если очень уж не хочешь продаваться чинушам, выбрать найдется из чего. Да только многие ль не хотят «очень уж»? Главная кормушка все-таки у Двора. И как в прежние годы, расталкивая локтями, – «выбери меня, птица счастья»!..