Вадим Деркач - Меч митры, пепел и тим

- Как? Как чувствуешь себя? - ласково поинтересовался он, крепко сжав стальными пальцами мою ладонь.

- Лучше Бубликова, - сдержанно ответил я фразой из старой комедии, растирая травмированную руку.

- Да, совсем забыл. К тебе вчера приходил человек. Он стучал и звонил, пока я не вышел и не спросил, что ему нужно.

- А он ?

- Молча повернулся и ушел.

- Интересно. Как он выглядел ?

Сосед задумался. Брови его взлетели над серыми глазами, выражая удивление и сомнение.

- Странно, но я не помню. Могу только сказать - он был в черном. В черном... Одно только черное пятно и осталось в памяти.

- Действительно странно, но не страшно. Нужно - придет еще.

Я кивнул и заспешил вниз, жаждая встречи с серым небом.

Я люблю дождь. Когда шагаешь сквозь пропитанный, пронизанный тугими водяными струями воздух, ощущаешь нечто близкое к тому, что мистики древности называли "катарсисом". Капли бьются о ртутные поверхности луж и в беспорядочном единении кругов, вызываемых ими, тают печали, мельчают неприятности. Сегодня я бродил, испытывая особое удовольствие. Мне нечего было прятать в жидкий металл отражений, ничто не мучило меня. Я просто шел и просто смотрел, и наслаждался жизнью. "Просто" не означает примитивно. Примитив - это не недостаток, а избыток чего-то. Когда во мне созрело ощущение близости к нему, я решил идти домой.

Мой дом - пятиэтажная панельная коробка, где привольно чувствуют себя сырость, плесень и меланхолия. Но сегодня я не мог потрафить их амбициям. Я поднимался по ступеням, излучая радость и спокойствие. Меня ожидал сюрприз. Еще на промежуточной площадке в глаза бросилась надпись на двери моей квартиры. Я отметил великолепное сочетание красного со светло-голубым, почти белым. Гармония была удачной и даже не знаю, как это я не догадался раньше составить подобную композицию?! В нарочито небрежно выполненной надписи чувствовался вкус. Но за формой я кажется потерял содержание, а оно было таково: "Дерь-мо." Слово резало слух. Дерьмо?! Я бросился к двери. В ручку была просунута свернутая в трубочку бумага. В тот миг, когда моя рука коснулась ее, тело свела судорога, как бывает, когда ступаешь в очень холодную воду. Корявые буквы прыгали перед глазами. Преодолевая дурноту, я прочитал:

"Если ты, дерьмо, завтра не уберешь свои поганые копыта из нашего города, то по тебе будет плакать мамочка. Доброжелатель."

Мне стало совсем нехорошо. Я быстро открыл дверь и ринулся в туалет. Меня выворачивало, крутило. Обессиленный, отирая покрытый испариной лоб, я прислонился к стене. Что это? Почему такая реакция на какую-то глупую шутку? Без сомнения шутку... Я посмотрел на лежащую на столе бумагу и мне снова стало дурно. "В огонь ее, в огонь," - настойчиво застучала мысль в моем мозгу. Я зажег форсунку, схватил дрянную бумагу, и теряя сознание, бросил ее в огонь. Она оттолкнулась от него, взвилась вверх, но огонь не остался недвижим, он прыгнул вслед. Бумага вспыхнула, закружилась в безумном танце. Наблюдая за странным полетом, я почувствовал, как отступает тошнота. Ноги обессилено дрожали. Глубоко вздохнув, я опустился на диван. Голова была тяжелой, а за окном тянулся отвратительный дождливый день. Что бы все это значило? Почему? Мои размышления прервал телефон. Я задумчиво поднял трубку.

- Да-да

- Эй, ты, дерьмо,

Ты прочитал мое письмо?

Так уезжай же поскорей,

А то получишь меж бровей! - продекламировал кто-то скрипучим голосом и, помолчав, добавил, - Никто не шутит, мой мальчик.

Потом были короткие гудки. "Видимо, мною занялся эстет, - подумалось мне, - но, черт побери, какое он имеет право угрожать?!" Но разве мы сами не даем такое право любому, не имеющему ничего, кроме ненависти, когда вместо масла едим маргарин, вместо друзей имеем телевизор, вместо общения телефон... Мир погибнет не от ядерной войны и не от парникового эффекта. Анонимность погубит человечество. Чья-то голова, внушающая сомнительные истины с экрана телевизора, тяжелое дыхание в телефонной трубке, бесшумный выстрел из-за угла. Мерзость...

Телефон зазвонил вновь. Я схватил трубку и закричал:

- Ты, шлюшка мелкая! Я не поэт, но морду тебе набью обязательно!

- Ты что, Тим? - послышался растерянный голос Эльдара.

- Эльдар...Боже, - прошептал я, внезапно охрипнув, - прости старина. Это не тебе...

- Еще бы мне.

- Звонят, балуются... в общем, вышел из себя.

- Ладно, забыли. У меня и без того голова болит. Я тебе вот по какому делу звоню, - Эльдар замялся, - понимаешь, дядя моей жены историк...