Александр Маслов - Звезды без пощады

Почему же медлит с командой капитан? Кафравский звездолет достиг границ атмосферы, ионные потоки облизывают круглый жирный корпус. Под ним зеленые, желтые пятна Фаргерта, застланные дымкой облаков. Справа пылает красная звезда Аулур, и время уходит, а капитан медлит. Вот уже кафравское чудовище трусливо надело рыхлый кокон защитного поля, но это глупо: ультрафауззеры рейдера проткнут его точно острый коготь кожицу рыбины, разорвут корпус и выжгут внутренности. Как жаль, что в космосе не передаются запахи! С каким бы удовольствием можно было втягивать в себя сладкие ароматы горящих кафравских тел!

Пимер-Кри-Ин затряс щупальцем от радости и нетерпения: столбик индикации на пульте подпрыгнул и растаял — первый разряд ультрафауззера ушел к цели. Беззвучно и смертоносно ударили гиперионные пушки на второй палубе.

— Пыш-ыш-ыш! — взорвался восторгом второй следящий. Он видел на контрольном экране, как темное пятно ткнулось в колониальный корабль, и тот брызнул кусками разорванного корпуса. — Мы уничтожим вас всех до единого! Кричите от страха! Страдайте! Кафрава завоет от горя и жалости к вам! А мы вернемся домой в сиянии доблести!

Биокибер шелестел данными по деталям поражения вражеского звездолета. Пимер-Кри-Ин смотрел на экран широко-распахнутым глазищами, бледные зрачки пожирали столбики цифр. Вот второй выстрел ультрафауззера, и разрешение старшего вахты исполнить следящему свое право. Он смахнул сосуд с остатком коктейля на пол, бросил щупальце к сдвоенной кнопке.

Болтанка продолжалась несколько минут и затихла. Но когда Воронин назначил ребят для переноски трупов, пол снова тряхнуло, и из туннеля, что вел к поселку, донесся гул. Нехороший гул, словно где-то вдали рвануло полтонны тротила. Эхо, прогулявшееся в длиннющей полости биотронов, еще не стихло, а стены пошли в пляс. Такое неприятное ощущение, точно Кахор Нэ Роош несся не в космическом пространстве, а полз брюхом по раздолбанной российской дороге.

— Не в поселке чего стряслось? — Пашку Белых не на шутку обеспокоил гул из темного зева за спиной. Ведь там, в дальней полости, похожей на огромную пещеру, жена — Дашенька, сын Серега. И если здесь такой грохот, что там, в поселке?

— Вряд ли чего там. Вокруг все ходуном, так что не только поселок. Поселок, думаю, не причем, — попытался успокоить Воронин, все еще опираясь одной рукой на винтовку с отломанной оптикой, другой держась за неровности выроста. Мох холодный, мягкий расползался под пальцами, и ногти царапнули пенолитовую основу.

В подтверждение Николая Антоновича слов тряхнуло сильно, как прошлый раз, но гул прилетел с другой стороны. Озеро подняло высокую волну, хлюпнуло на площадку между корявыми деревцами, булькая между корней. Розовая от крови пена, вынесла труп грихра, растения с длинными спутанными стеблями и комок полупрозрачной массы. Завоняло как на гнилом болоте.

— Что происходит, Керан? — спросил Сергей Лугин, вертя головой. У мичмана возникло недоброе предчувствие, будто стены сейчас разойдутся трещинами и обрушатся к чертовой матери.

— Не знаю, — простонал кеброа, прижимавшийся к пенолиту с отвесной стороны возвышенности вместе с Красиной. — Такого не должно быть. Корабль вышел из гиперпространства. Вышел давно. Дальше подлет, орбитальные маневры, посадка. Так трясти не может. Я подозревал, что у них неисправности. Выходит, совсем плохо. Особенно плохо, если мы в атмосфере.

— Ох, кеброа, — помотал всклокоченной головой Черновол. — Знаешь, где я видал вашу инопланетную технику? Не знаешь. И хрен ты меня сейчас поймешь — больно тяжелы мои слова, для инопланетного разума.

Еще один удар, пришедший сверху, вышел самым злым. Озерко теперь не плеснуло далеко за линию оголенного пенолита, как прежде, а хлюпнуло брызгами до черных дыр, начинавших соседние пещеры. Несколько массивных кусков отвалилось со свода, и фиолетово-серый свет, струившийся сверху, померк, точно настали сумерки. Мичман смахнул влагу с лица: как в безумный шторм или хуже того. А ведь не в море — всего возле не столь глубокой лужицы! Красина перепугано вцепилась в край его бушлата. «Что будет, Сереженька, — спрашивали ее глаза». И что он мог объяснить, если сам не представлял. Может, обойдется, а может жить им еще несколько секунд, и дальше смертная тьма. Ведь это не в море, когда даже на тонущем среди кипящих волн судне многое предсказуемо: есть время спустить шлюпки или нацепить спасательный жилет. Хотя бы без ничего головой в воду, и то какой никакой шанс. А здесь, в космосе смерть особо горазда — настигнет всех разом скорее, чем успеешь моргнуть. Еще мичман подумал: не зря ли он утаил от кеброа про дыру, прожженную Мякушевым возле оружейки и разверзнувшихся за этим люках? Может, штука в испорченном энергоканале, о котором рассуждал старик Томский? Нарушили жизненноважную артерию звездолета, и вот отсюда все беды. Но как бы ни было, поздно сожалеть о прошлом. Ни умный Керан Эмати, никто кто другой ту важную ниточку уже не свяжет. И Посол Смысла Живого летит к крайней точке, где гибель для всех, или все как-то уляжется, образуется? Скорее, все-таки летит к гибели: тяжесть навалилась сверху, нажимая на плечи грубоватой лапой, сгибая колени и разливаясь по телу свинцом.