Лев Аскеров - С миссией в ад

Такая возможность мне в скором времени представилась. В мансарде на ночь забыли прикрыть окна. Поднявшийся к утру ветер бил рамами о стену. Появившийся в окне мужчина стал закрывать их. Это был наш беглец — поганый еретик Джордано Бруно. Я сам в подзорную трубу видел его.

В тот же вечер я нанес визит герцогине Антонии Борджиа. Она категорически отказалась принимать меня. Мне ничего не оставалось, как передать через служанку Ваше письмо, адресованное ей, и удалиться. Письмо возымело действие. Поутру из замка пришел посыльный и сказал, что Ее величество герцогиня примет меня и чтобы я пришел в замок не с отрядом, с которым явился в Тоскану, а с двумя кондотьерами.

Борджиа уделила мне всего несколько минут, чтобы сказать, что чтит дело Святой инквизиции и что, по просьбе Вашего преосвященства, изложенной в послании, разрешает мне с солдатами пройти на чердак, где находится обсерватория беглеца, самым тщательным образом обыскать ее и необходимое изъять. О том, что Ноланец во дворце и скрывается под ее крылышком — ни словом не обмолвилась. Я уже знал, что мы его там не обнаружим. Под строгим присмотром слуг мы поднялись наверх.

Пока мы находились там, Ноланец бежал. Об этом мне стало известно часа через три после возвращения на постоялый двор. Информацию эту я получил от своего платного соглядатая. Он сказал, что он может добыть важное сообщение о еретике, если я ему, для конюха Пьеро Перручи, выдам 15 (пятнадцать) дукатов. Получив деньги, Перручи передал следующее. В тот момент, когда мы занимались обыском чердака и прилегающих к нему комнат, синьора Борджиа вывела Ноланца во двор. Там стоял воз с поклажей, который в тот час должен был выехать из усадьбы. Находящийся рядом конюх слышал как герцогиня, прятавшемуся под грудой поклажи Ноланцу, шептала: «Уходи через Каррару к Специи… Они, конечно же, кинутся в Ливорно. Им в голову не придет, что ты пойдешь в порт Специи… За городом вас нагонит мой слуга. Пересядешь на его коня. А дальше… с Богом!..»

Мои солдаты не придали значения выкатившейся из усадьбы повозке с пустыми бочками и корзинами, которую никто не сопровождал и которой правил неказистый мужичишка. Минут через пять, вслед за телегой, выехал одинокий всадник. Солдаты задерживать его не стали. Заметили только, что гнедой под ним был кровей благородных.

Узнав о том, что еретик покинул замок Медичи и направляется в порт Специи, я не мешкая бросился в погоню. Достигнув берега Арно, я решил десять кондотьеров под командованием капрала Паоло Кастелини отправить вниз по течению к Ливорно. Ноланец, подумал я, мог изменить решение и отправиться в ближайший порт.

Капралу я выделил из имеющейся суммы 10 (десять) дукатов.

(Представленный капралом Отчет — прилагаю. Кроме того, прилагаю счет в 13 (тринадцать) дукатов, оплаченный мной во Флоренции за постоялый двор).

С оставшимися пятнадцатью всадниками и 15-ю дукатами я на лодках местных жителей переправился через Арно. Перевозчики потребовали с меня 5 (пять) дукатов.

Переправа сокращала мне дорогу. Я выходил сразу на Прато и практически нагонял беглеца. Дорога, по которой уходил Ноланец, огибала реку. По моим расчетам он должен был въехать в Прато где-то на час раньше меня.

Как выяснилось, еретик, дав отдохнуть коню, покинул город в тот момент, когда мы в него входили. Установить это большого труда не составило. Под ним была очень уж богатая лошадь. Люди видели, как он выезжал на дорогу, ведущую на Каррару. Как раз в это время разразилась гроза. Дождь не прекращался все эти дни. Мокрые скалы, раскисшая глина на склонах и поваленные деревья в ущельях, где было темно и днем, замедляли наше движение. Более половины лошадей поотбивали себе копыта и стоило большого труда заставлять их идти вперед. Вскоре, с последнего и самого крутого перевала, нашпигованного торчащими каменьями, мы наконец увидели беглеца. Нас разделяло всего метров двести. Он спешился и, держа за узды упирающегося коня, входил в лес.

За лесом лежала равнина. Если Ноланцу раньше нас удастся выбраться на нее, догнать его будет невозможно. Он снова опередит нас и по, крайней мере, на час раньше окажется у причалов Специи. Тогда я приказал семерым солдатам оставить коней и сам, вместе с ними, наперерез побежал за еретиком. Слово «бежать», употребленное мной, никак не вязалось с тем, как это у нас получалось. Мы скользили, падали, скатывались на спине и животе, обдирая о камни свои одежды и тела. А в лесу, под опавшими листьями и сучьями было укрыто самое настоящее болото…