Бруно Бюргель - Ракетой на Луну

Измаил Чак покачал головой.

— Держаться — значит кое-как цепляться за жалкую жизнь! Может быть — не хочу в этом сомневаться! Но ведь тяжкая забота, удручающая всю планету, затрагивает и нас, жителей жаркого пояса! Последние десять лет продовольственные затруднения увеличились в такой мере, что всем делается страшно! Северная половина земного шара, с его огромными людскими массами, медленно погибает! Нет больше урожаев, нужда увеличивается; мы делаем все, что можно, но несколько урожаев в Китае, в Индии, в Южной Америке и у нас — и разразится страшная катастрофа, в которую вовлечена будет и наша страна! Не стану, выбалтывать государственных тайн, но будьте уверены, что члены Международной Продовольственной Комиссии, заседавшие в прошлом году в Мадрасе, разошлись с конгресса с весьма унылыми физиономиями, тем более, что столь многообещавшие опыты южно-американца Корельи с новыми искусственными питательными веществами — опять окончились неудачей! Нет, нет! Поверьте мне, дело обстоит гораздо хуже, чем это известно публике, и я не очень розовыми очками гляжу на проклятое будущее! Все же у меня остается тень надежды! Смело можете назвать меня глупцом, но я все же думаю, что это состояние так же быстро пройдет, как оно наступило, и старое милое солнышко будет по прежнему исполнять свой долг! Видите ли, я в вашей науке мало что понимаю, я ведь государственный деятель, у меня и по этой части довольно работы, но должно же когда-нибудь кончиться это сатанинское облако, или что оно там собой представляет! Правда этот ученый Роллинсон на Капштадтской обсерватории каждый год отпускает все более длинные сроки этому пыльному чудовищу, в которое влетела наша бедная планетная система; но как же можно верить астрономам! Может быть, дело совсем не так обстоит! Или же вы считаете?..

Геолог Фандерштрассен улыбнулся. Он собирался было дать государственному мужу не особенно утешительный ответ, как с другой стороны ледяного поля послышался голос.

Собеседники обернулись. За ними, в расстоянии нескольких сот метров, блестела на солнце в снегу исполинская стальная граната. Рядом с нею резкими силуэтами выделялись две мужские фигуры. Один быстрыми шагами подошел к генеральному советнику. Он размахивал листочком бумаги.

— Ага! Депеша!

Секретарь приблизился.

— Две телефонограммы! Одна с родины, из Занзибара; другая от президента Европейских Соединенных Штатов.

— Отлично! Прочитайте, пожалуйста, Хамайдан! Или это великие, страшные государственные тайны, которых нельзя знать нашему ученому другу?

— Ничего особенно важного! Да вот, позвольте:

„Занзибар, Центральный Совет Африканских Соединенных Штатов, 10 июня. Заседание Большого Совета Депутатов 15 июня. Ждем вашего возвращения“. А вот вторая телеграмма: „Генерал-советнику Измаилу-Чаку, представителю Африканских Соединенных Штатов, временно находящемуся в Европе. Жду вашего посещения в любое удобное вам время. Президент Европейских Соединенных Штатов Базинцани“.

— Великолепно! Больше ничего, Хамайдан? Ладно, мы подумаем, как это все уладить. Вернемся, друзья, к нашему кораблю, если хотите! Мы поговорим с инженером о маршруте и установим необходимые сроки!

Круглый человечек проворными движениями подвинулся вперед, опередив прочих; как меховой шар, катился он по снежной ледяной равнине. Его спутники медленно следовали за ним.

Солнце отражалось от стенок необыкновенной гранаты, производившей странное впечатление посреди этого бесконечно — спокойного, однообразного глетчерного ландшафта на крайнем севере Северной Норвегии. Этот снаряд, словно выстреленный из неведомого исполинского орудия, в действительности представлял собой перемещающийся взрывами вагон, как бы дилижанс 3000-го года. Снарядов и пушек, к счастью, уже не существовало, разве что в музеях, где рядом с шеститысячелетними египетскими мумиями находились модели кораблей и паровозов XIX века, а также пушки и другие орудия убийства, летательные аппараты и устарелые телескопы, микроскопы и аппараты для телеграфии и телефонии XX и XXII веков — давно отзвучавших столетий! И все же это было нечто похожее на гранату; взрывчатое вещество такой силы, что милитаристы прежних веков, уничтожившие пол-Европы, встретили бы его с сатанинским восторгом, выбросило и эту гранату; но для нее не потребовалось никакого орудия, ибо стальной вагон до некоторой степени сам себя выстреливал в пространство, он был одновременно и орудием, и снарядом.