Андрей Дмитрук - Следы на траве

Урсула, шедшая впереди, вдруг шарахнулась под защиту каменного козырька; смачно выругавшись, рванула из-под шубы здоровенный револьвер. Бах! Мимо... Лиловый, под цвет деревьев, шевеля на длинном брюхе многочисленными хваталами, каждое с острым крюком, плыл вверху на раскинутых перепонках крылан-трупоед. Головы у него не было, грудь разверзалась клыкастой пастью. Крылан тщательно готовился падать - столь крупную добычу следовало разить наверняка. Урсула промахнулась еще дважды, пока Лобанов не велел кокону трахнуть наглеца хорошим электрическим разрядом. Неожиданно знакомо закудахтав и уронив пенистую слюну, тварь вперед спиной унеслась за рощу, где вились двое-трое сородичей.

- Наверное, они еще помнят то время, когда здесь было... много пищи, - сказала Урсула, придя в себя. - А потом изголодались. Обычно они на живых не нападают...

- Этот, пожалуй, и сам не нападет, и другим отсоветует! - засмеялся разведчик.

Честно говоря, смех был наигранный, для спутницы, чтобы не ударилась в истерику, как не раз она хотела сделать. "Курортная бухта" отдавала кошмаром. Валентин, весьма чуткий к ноосферным конденсатам, вдруг почувствовал вокруг себя скрытое страдание: боль от ран и ожогов, ужас людей, похороненных под развалинами, предсмертное отчаяние многих тысяч... Когда же это произошло? Двадцать, тридцать лет назад? Кто отдал приказ о бомбардировке, может быть, - ракетном обстреле? Почему?.. Урсула не имела обо всем этом решительно никакого представления. Она, как и многие здесь, считала Вольную Деревню местом легендарным, если и существующим, то в каком-то не бытовом, а мистическом плане, как обитель безмятежных полубогов... И вдруг - композиции из обломков в кирпичных рамах фундаментов, оплавленные металлические остовы; на парапете, обрывающемся у моря, - массивное хмурое здание с колоннадой, с разрушенным переплетом купола; по стенам следы копоти, ступени крыльца захлестнуты медным кустарником... Валентин видел, каких усилий стоит художнице идти рядом с ним. К зданию вела с уступа на уступ, через стертые взрывами кварталы, широкая, почти не поврежденная асфальтовая дорога.

...Ах, как старался на прощание Магриби!

- Слабый ручеек нашей колонии берет свое начало в полноводном океане земного человечества, - вещал, расхаживая по дворцовому полу, пылкий Отец-Вдохновитель. - Пути Вальхаллы и Земли по воле Господней разошлись полностью... Принципы любви и равенства, внушенные Христом и столь полно воплощенные на вашей цветущей родине, оказались непригодными для нашего мира. Мы - воины в крестовом походе, и потому обычай наш суров. Не подумайте, что я ропщу! Ибо сказано: "Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю..." Мысль моя и сердечная забота - о заблудших... - Магриби жестом мольбы протянул руки к Валентину. - Просим вас, сударь, и в вашем лице священную для нас мать-Землю... - Магриби вздохнул поглубже для эффектного слова "под занавес". - Просим помочь нам в богоугодном деле исцеления больных, гибнущих братьев!

- Как вы себе это представляете? - спросил Лобанов. - Я должен помочь вам проникнуть сквозь силовую оболочку Улья?

- Ну, не сами, конечно... не сейчас... - Магриби простер руки к Валентину и крикнул рыдающим голосом: - Будьте нашим защитником там, на Земле! Предстательствуйте за несчастных! Убедите своих правителей, народ свой, чтобы они открыли нам путь к обиталищу потерянных душ.

"Вообще недурно, - подумал Валентин, - Станция Проникновения отправляет в Улей вооруженных до зубов, надравшихся для храбрости спирту молодцев из "Стального ветра". Трогательное сотрудничество..."

- Нет, это невозможно, - как можно мягче, но категорически сказал Лобанов.

Ласперо снял очки, потер наболевшую переносицу: "Вот и все, достойные братья". Без очков он казался совсем домашним - этакий морской волк в семейном кругу. Вотан, пристроившийся на груде подушек в углу под персидскими коврами, только переложил длинные ноги в хромовых сапогах. Лицо его, с припухшими веками, осталось безразличным. Состояние выдали пальцы, судорожно смявшие жестяную банку из-под пива.

- Мне жаль вас огорчать, но... Даже если бы я встал на вашу сторону я заранее знаю, как ответит... мой народ.

- Но почему? За что?! Вы хотите смерти трутням? Правильно! Пускай издохнут, они же для вас неполноценные существа!.. - не в силах больше сохранять маску, зарычал Ласперо.

- Это в а м они кажутся неполноценными, - уверенно ответил Валентин. - Вызволив трутней, вы никогда их не сделаете равноправными. Будете находить все новые поводы, чтобы ваш "Стальной ветер" оставался высшей кастой. Простите меня... но я боюсь, что вы ни за что не откажетесь от своих привилегий...