Андрей Дмитрук - Ветви Большого Дома

Значит, немало у меня сгорело нервных клеток, да и сердце, видимо, было надорвано перенапряжением, если понадобилось засовывать меня в искусственную матку -- регенератор. Велизар смущенно улыбался в свои нелепо-пышные смоляные усы, свисающие ниже подбородка. Он у нас оригинал, Манев: однажды став плешивым, бреет голову вместо того, чтобы регенерировать себе нормальные волосы. Наверное, кто-то сказал ему, что так внушительнее. Бритоголовый и усатый, Манев похож на средневекового турка.

Кроме наставника по практической истории, стоял надо мной и выпуклыми желтыми глазами разглядывал меня, точно некую редкость, неизвестный мне сутулый высоколобый мужчина.

-- Ну, как, отважный аэронавт? -- игривостью маскируя снедавший его стыд, вопросил Манев.-- "Тебя я, вольный сын эфи-ира..." Все в порядке?

Велизар переглянулся с желтоглазым, и тот сказал тоном проигравшего сражение полководца перед солдатами:

-- Мы должны перед вами извиниться, Имант.

Я вяло кивнул -- как всегда сразу после лечебного обновления, тело одолевала ломота. Мне так и казалось, что они должны просить прощения. Кем надо быть, чтобы с нашей техникой не обеспечить надежности прадедовских механизмов!..

Потом мне пришло на ум, что они хотят извиниться за другое -- за то, что специально подстроили катастрофу. Но если так, то с какой целью? Понаблюдать реакции гибнущих, собрать экспериментальный материал?..

-- Нет, брат, ты про нас слишком плохо не думай! -- замотал головой Манев, отлично владевший биосвязью.-- "Не судите, да не судимы будете..."

Он снова покосился на желтоглазого, и тот сказал:

-- Дело в том, что никакого полета не было, Имант. Это не натурный запуск.

Тут я мигом уразумел и чуть было не выругался по-латышски. Галлюцинаторный тренажер, психоимитация! То-то я дивился, как Манев собрал и одел этакую толпищу!.. Должно быть, я все время просидел в том автомобиле -вернее, в камере тренажера, замаскированной под бензиновую колесницу. Но ведь тогда, черт побери, Манев и его дружок оказываются просто подлецами! Пспхоимитация идет строго по программе: значит, вне всяких сомнений, меня специально мучили и пугали неминуемой гибелью.

Я сказал им об этом. Они дружно кивнули, но желтоглазый уточнил:

-- Да, программу составляли мы, но при этом ослабили все воздействия по сравнению с подлинными. Однако следящий компьютер протестировал вас и решил снизить защитный порог. Может быть, машина переоценила вашу стойкость?..

Он верно рассчитал, хитрюга. Я не мог признать себя слабым, менее мужественным, чем то решила машина. И я смолчал. Тем более, что мне наговорили кучу похвал: и вел-де я себя наилучшим образом, и собран был, и храбр, и сообразителен; и не только заслужил лучшую выпускную оценку, но стал звездой, гордостью учебного города.

Одним словом, толково меня успокоили... Но вот прошло несколько дней, и снова я заволновался, ощутил подвох. Горчичное зерно сомнения заронил в мою душу Ишпулат Акбаров, приятель из младшего предвыпускного потока. Ишпулат бредил воздухоплаванием. На диплом он готовил проект какого-то мастодонта меж дирижаблями, невероятно грузоподъемного и комфортабельного. Приятель мой считал, что пора вернуться времени неторопливых путешествий над миром -человек давно перестал спешить и может себе позволить зависнуть на час или на день, сидя с бокалом вина в летучем ресторане, где-нибудь над цветущей дельтой Янцзы или над синими фиордами Норвегии... Так вот, Акбаров сообщил мне, что он отлично знает желтоглазого. Зовут того Ян Шприхал, и никакой он не кибернетик и не медик, а как раз реконструктор аппаратов легче воздуха, наставник аэростатной группы...

Затем случай свел меня с девочками из начального потока: на дружеской вечеринке крутили они собственной работы видеофильмы. Одна из них, снимая зимнюю жизнь леса, вдруг наткнулась на пустошь, набитую странно одетым народом... А потом... Явственно дрогнули руки у снимавшей девицы. Стратостат наш коснулся туч, и пестрое сборище, заколебавшись, растаяло: милиционеры, военные, бородатые профессора.

Наступила полная ясность. Не было никакой психоимитации, Мапев и Шприхал загнали меня в самый настоящий стратостат, окружили армией дотошно сделанных видеотактильных фантомов, но, но нашей современной самонадеянности, не учли одного: что машины и механизмы прошлого, в отличие от нынешних, могут выйти из строя. И когда баллон испустил дух, Шприхал и Манев успели подхватить меня лишь у самого речного льда. А потом решили скрыть свою вину и принялись изощренно лгать.