Владимир Михановский - Зашвырнуть ключи

Ив спрыгнул внутрь. Глаза привыкли, и теперь он хорошо различал многочисленные датчики и шкалы.

– Соич, выйди! – крикнул комендант, заподозрив неладное.

Но Ив уже закусил удила, и кажется, никакая сила в мире не могла бы его остановить.

– Всех попрошу в бункер! – звонко выкрикнул Ив. Перед ним лоснился пульт автономного запуска ракеты, рассчитанный на аварийные ситуации.

Первым, оценив обстановку, затрусил к бункеру механик, за ним потянулись остальные.

– Ив, сумасшедший! Спутник не рассчитан на человека, – крикнул комендант, взмахнул руками, и бросился было к ракете.

– Погодите, – удержал его седовласый. – Он что, неплохой координатор, этот молодой человек?

– Отличный, но…

– Не ваша печаль.

Лицо начальника геологического центра отвердело, у губ резче обозначились вертикальные складки.

– Слишком большая ставка, – пробормотал он.

На открытой площадке остались только он и комендант, остальные скрылись в бункер. Издали в открытый люк была видна голова Ива, который тщетно старался включить старт: аварийной системой ракеты пользовались не чаще, чем стопкраном в поезде подземки.

Комендант и сам понимал, что ставка большая: пять лет отставания в нынешних условиях – срок огромный. Но на другой чашке весов – жизнь человека.

Видимо, Иву удалось наконец включить стартовую систему. Двигатели заурчали, из дюз хлынули почти бесцветные потоки пламени.

Прогрев длится сорок секунд.

Теперь уже поздно что-либо предпринять.

Комендант схватил начальника за руку и бросился к бункеру. Они едва успели ввалиться в узкую дверь. Комендант замешкался, пропуская вперед начальство, и поплатился за это: взрывная волна ударила его в спину, и комендант растянулся на бетонном полу, расквасив нос. Стоявшие в бункере расступились, кто-то помог коменданту подняться.

– Первая жертва, – попытался пошутить начальник.

– Дай бог, чтобы последняя, – пробормотал комендант, разглядывая платок, отнятый от носа.

– Соича никто не заставлял лететь на спутнике, – сказал главный геолог, обращаясь к обступившим его людям. – Он сам проявил инициативу, и она будет поощрена.

Оранжевое пятно на экране наблюдения растаяло. Ракета выходила на заданную орбиту – по кофейной поверхности, расчерченной координатной сеткой, лениво ползла клякса.

О самочувствии Соича, о том хотя бы, жив ли он, узнать было невозможно: радиосвязь с геологическим спутником не была предусмотрена.

Оставалось ждать и надеяться.

– Один французский теолог придумал в старину хорошее доказательство существования бога, – сказал седовласый начальник, нарушив тяжелое молчание. – Он математически обосновал разумность веры в Господа и вечное блаженство. Идея доказательства такова: вечное блаженство означает бесконечную протяженность во времени. Допустим, шансы на то, что бог есть, мизерны. Как бы ни были эти шансы близки к нулю, рассуждал теолог, все равно, произведение даже ничтожной по величине вероятности на бесконечно большой интервал времени – блаженство-то вечное! – даст солидную величину. А с другой стороны, что даст неверие в бога? Абсолютный нуль!

Экран наблюдения посветлел: спутник вышел на орбиту.

– У нас дело сейчас обстоит примерно так же, как с Господом Богом и вечным блаженством, – продолжал начальник геологического центра. – Даже если полет Соича дает нам ничтожный шанс на успешную разведку глубинных ископаемых, мы обязаны этот шанс использовать. Я убедился, на острове Энергии трудятся инициативные работники. Каждый заслуживает премии, и он получит ее, – закончил начальник.

Включив старт, Ив захлопнул люк – пропал солнечный луч, в котором плясала одинокая пылинка. Ив огляделся. Тускло мерцали циферблаты приборов. Свет сквозь обшивку, кажется, нигде не просачивался.

Ив вытянулся на вогнутом полу шара, больно ушибившись об угол какого-то прибора. Он помнил со времен практики, которую проходил в колледже, что при стартовых перегрузках тело должно занять положение, перпендикулярное движению корабля. Никаких противоперегрузочных приспособлений в спутнике не было.

«Никогда автоматика не сможет вытеснить человека», – подумал Ив, закрывая глаза. Пол под ним качнулся и дрогнул. Резкие взрывы слились в один, протяжный, нарастающий. О том, что ракета стартовала, Ив узнал по свинцовой тяжести, наполнившей каждую клеточку тела. Ускорение было слишком велико – ракета не была рассчитана на человека.