Владимир Михановский - Зашвырнуть ключи

– Вы арестованы.

Каким-то образом конфуз, который произошел с полицией, стал достоянием гласности. Газеты заговорили о красной гвоздике в полный голос. На все лады, в частности, смаковалась история, связанная с обычным любовным посланием, в которое воздыхатель, дабы получше оттенить свои чувства, вложил цветок гвоздики. Комментаторы обсуждали подробности пустопорожнего расследования, больше, как водится, напирая, ввиду отсутствия информации, на домыслы и догадки.

Вечерняя газета, например, приводила такую красочную деталь:

«Молодой человек смертельно испугался, когда полицейский комиссар спросил у него:

– Зачем вы вложили в письмо гвоздику? Разве вы не знаете, что означает цветок гвоздики?

Оказалось, что Амант Саго, по чистой случайности, не был в курсе последних событий, связанных с гвоздикой…»

Уже теперь-то, после вспышки газетной шумихи, едва ли можно было сыскать человека, который не знал бы, что означает цветок гвоздики.

Конфуз полиции, напавшей на ложный след, имел несколько последствий.

Прежде всего был отменен секретный приказ по почтовому ведомству. Здесь, как водится, перегнули палку и вычли из зарплаты ни в чем неповинного Дана премию, после чего осторожный Рон стал обходить его стороной.

Невинный цветок приобрел контуры грозного символа, грозящего самому существованию если не государства, то по крайней мере шефа полиции Арно Кампа, которому президент выразил свое неудовольствие.

С этого момента фармацевты по собственной инициативе на бутылях с ядом вместо традиционного черепа со скрещенными костями стали рисовать цветок гвоздики, а шлягером весеннего сезона стала песенка, в которой девушка, упрекая возлюбленного в неверности, требовала, чтобы он убил ее своей собственной рукой, прислав предварительно цветок гвоздики в конверте.

«Подари мне алую гвоздику» напевали все.

Рон жил с отцом в маленькой хибарке, покосившейся от времени и непогоды. Домик стоял на песчаной дюне, вокруг росли сосны, а рядом плескался Атлантический океан.

Детство Рона прошло под немолчный грохот зеленоватых валов, день и ночь обрушивающихся на берег.

Мать умерла рано. Рон почти не помнил ее. Не желая рыбачить, как отец, Рон сумел отыскать местечко почтового служащего, и все в рыбацком поселке считали, что ему повезло.

Получить работу в городе было мечтой каждого.

Отец твердил, что судьба рыбака его устраивает, но Рон видел, что сети приходят в ветхость, мотор на суденышке надо бы давно сменить, и в сырую погоду отец стонет от приступов ревматизма – профессиональной рыбацкой болезни.

Жалованье Рона уходило, как вода в песок, на мелкие повседневные нужды.

Денег вечно не хватало. Поэтому можно представить радость Рона, когда он нежданно-негаданно получил от Дана деньги за свою находку, за золотую рыбку, случайно выуженную им в море писем.

Длинные концы, которые приходилось ежедневно проделывать Рону на работу и с работы – он жил далеко за городом – не тяготили его: под мерный стук колес или змеиное шипенье сжатого воздуха, обтекающего днище вагона, Рон самозабвенно читал фантастику. До чего же он не любил прерывать чтение на середине главы, когда вдруг оказывалось, что на следующей остановке надо выходить.

Чтобы сэкономить на автобусе, Рон решил две остановки, отделяющие станцию от поселка, пройти пешком, благо погода была отличной.

Дорога шла по широкому пляжу. Пляж был пустынен – сезон начнется еще не скоро. Рон шел, бездумно мурлыча «Подари мне алую гвоздику», радуясь и ясному вечеру, и влажному песку под ногами, и несильному апрельскому ветру.

По правую руку тянулись дюны, слева – беспокойно ворочался океан. У самого берега начиналась глубокая впадина, и там, на дне, раскинулся самый глубоководный в мире город Акватаун.

Отец был дома. Он в последнее время уходил в океан за рыбой не часто, прихварывал, хотя и бодрился.

На столе лежали детали разобранного мотора, и отец протирал их промасленной паклей.

– Опять барахлит? – спросил Рон и подошел к окну, чтобы полюбоваться закатом.

– Мотор не сердце, его так просто не сменишь, – проворчал отец.

– Надо купить новый.

– Спасибо за совет.

– Деньги у нас есть, – сказал Рон, распахивая окно.

– Ошибаешься, сынок.

– Я сегодня заработал!

– На чем?

– На гвоздике.

– Все помешались на гвоздике, – вздохнул отец, – даже у нас в поселке только и разговоров. Надеюсь, ты не торгуешь гвоздикой на перекрестке?