Роза Сергазиева - 2012. Точка возврата

— Серьезных отношений пока нет, — перебрала в уме несколько имен мама. — Если и появляются, то ненадолго.

Егор, по-прежнему переминавшийся с ноги на ногу в сторонке, чувствовал себя лишним героем разыгрывающейся пьесы. Но пришел и его черед.

— Молодой человек, сядьте-ка на диван, — Фаина Григорьевна указала направление, — я должна вас осмотреть.

Егор послушно сел. Соседка встала рядом — она была невысокого роста и в таком положении как раз смогла взять в ладошки голову пациента и повернула ее к свету. Последовал традиционный перечень врачебных команд:

— Скажите "а-а-а"… Поднимите футболку и глубоко вдохните. ( Фаина Григорьевна приложила к груди прохладный кружочек стетоскопа ). Опустите майку. Посмотрите влево. Посмотрите вправо. А что у вас с глазами?, — вопрос прозвучал неожиданно и не протокольно.

— Глаукома? Катаракта?, — ужаснулась мама, тут же подбежав к сыну.

— Сплюнь три раза, — фыркнула соседка. — Глаза чистые и здоровые, но… какие-то странные. Сколько лет пациенту — двадцать? А взгляд, как у зрелого мужчины. Наивный блеск молодости отсутствует. Первый раз сталкиваюсь с подобным феноменом, чтобы человек в юном возрасте успел устать от жизни.

— Что посоветуете принимать?, — с надеждой поинтересовалась мама.

— Хорошо бы провести более тщательное обследование, — спрятала стетоскоп в футляр Фаина Григорьевна. — Сдать анализы. Кровь, кал, моча. ( Егор опять нервно поморщился ). Я подумаю, к какому специалисту лучше обратиться. А пока попейте поливитамины. Для поддержания иммунитета.

Сообразив, что вердикт вынесен, "больной", так и не проронивший во время медицинской консультации ни слова, поторопился исчезнуть в ванной. Сон не сон, а по утрам полагается чистить зубы. Не мешало и побриться — Лукошкин похлопал себя по шершавой щеке.

Через несколько минут зазвонил телефон. Мама провожала Фаину Григорьевну, поэтому Егор вернулся обратно в большую комнату. На тумбочку тут же запрыгнул Чернилка и громко замяукал, перекрикивая аппарат.

— Так я еду?, — Вадим никогда не здоровался.

— Куда?, — не сразу среагировал Лукошкин.

— В каком смысле — куда?, — удивился друг — К тебе, конечно.

— Зачем?, — все еще не улавливал сути разговора Егор.

— Что у тебя с головой?, — разозлился Вадим. — Ты вчера обещал поделиться конспектами, а потом исчез на целый день. Я звонил несколько раз, но тебя не застал.

— Значит, мы с тобой разговаривали вчера?, — рассуждал вслух Егор: получается, что нынешний сон не просто похож на предыдущий, а является прямым его продолжением. — Да, дела… Мы в зоопарк с Зойкой ездили.

— Небось, рев устроила?, — посочувствовал друг. — Против такого штурма не устоять. Я тут недавно читал в журнале по детской психологии…

Слушая вполуха рассуждения Вадима, Егор гладил кота. Чернилка, стараясь насладиться лаской в полном объеме, подставлял голову, выгибал спину, тянулся вверх за рукой. Даже встал на задние лапы, подперев макушкой "Мальчика с зайцем". Рама угрожающе скосилась на бок. Лукошкин отодвинул кота и, обхватив Маковского с двух сторон, попытался вернуть картине строго вертикальное положение. "По дороге" палец зацепился за маленькую заусеницу. Егор царапнул ногтем, чтобы содрать торчащую щепочку, и … сковырнул полоску прозрачного скотча. На тумбу упал много раз сложенный листочек. Заинтригованный Лукошкин развернул записку и увидел короткое ( в четыре слова, зато с тремя восклицательными знаками ), написанное мелким почерком, причем явно самого Лукошкина, послание: "Дача, сундучок, дневник. Срочно!!!".

Егор, продолжая прижимать трубку к плечу ( Вадим нудно трындел про младенческие заскоки; и к чему будущему риэлтору, да еще бездетному, забивать голову бесполезной информацией? ), разгладил крошечный огрызок. Качество бумаги показалось знакомым: листок вырван из его дневника. Ну, и сон! Никогда еще Егор не сталкивался в ночных видениях с сюрпризами. Но с другой стороны, он ведь обожает головоломки, а вчера, помнится, безуспешно искал блокнот с резинкой. Вот мозг, сложив "два плюс два", и сгенерировал закрученный поворот-подсказку. И как теперь поступить? Следуя собственным указаниям, ехать на дачу, лезть на пыльный чердак за бабушкиным сундучком? И обнаружить там что — потерянный в реальном мире дневник?

Ночной абсурд.

— Алло, ты еще там?, — вернула к основному сюжету выговорившаяся трубка. — Почему молчишь?

— Здесь я, куда денусь?, — откликнулся Егор. — Собрался, так приезжай. Только ищи конспекты сам. Не знаю, ни какие тебе нужны, ни где они лежат, — честно признался Лукошкин.