Вольдемар Бааль - Источник забвения

Визин отодвинул блокнот, положил авторучку.

— Ты ведь не просто сюда попала, — сказал он. — Ну, не только потому, что спряталась от отца. Ты ведь хотела еще о чем-то спросить меня, а?

— Не просто попала, — отозвалась она чуть слышно. — И спросить хотела. Не теперича, када хоронилася. Учера еще.

— И о чем ты хотела спросить?

— Про Саню. — Она ответила мгновенно, словно только и ждала этого вопроса.

— Про Саню, — повторил он. — Про Саню ты все сама знаешь. Он направлен в больницу, его будут лечить. — Визин повернулся к ней. — Что он тебя так интересует?

— Я у положении.

Визин опешил. В ее голосе прозвучали торжество и вызов; глаза заблестели; голова гордо поднялась, открыв худую шею с синеватыми венами. Он забормотал смущенно, что это, скорее всего, фантазии, она его разыгрывает, что невозможно так скоро это знать, но она оборвала его тем же торжественным голосом:

— Я знаю. Ето точно.

Он отвернулся, достал платок, вытер вспотевшие ладони.

— Что ты теперь будешь делать?

— Известно че. — Она фыркнула. — Родить буду.

— Известно… — «Безумие! — подумал он. — Весь мир с ума сошел. На что она рассчитывает? Что это будет за потомство? Что с ней сделает отец?..»

— Его долго будуть лечить? — спросила она.

— Это знают только врачи.

— А иде?

— Что где?

— Лечить будуть.

— В психиатрической больнице. А где эта больница, я не знаю.

— Надо узнать, — деловито сказала она. — А посля больницы его выпустють?

— Нет. Он ведь сбежал из лагеря. Значит, его вернут туда.

— А за Веру ему ниче не будеть?

— Думаю, ничего. Он ведь действовал в состоянии невменяемости.

— За наган, наверно, припаяють, — сказала она глубокомысленно.

— Возможно. Лучше тебе о нем забыть.

— А как? Када не забывается…

«А как? — подумал он. — А как? Сонная Марь рядом, дура. Тебе такое хоть приходило в голову?! Ты же привыкла к тайге, она тебе не страшна. Иди и исцеляйся!»

— Он, Лиза, конченый человек. Придется тебе своего малыша воспитывать самой.

— Ето само собой… Лександрович, — улыбаясь проговорила она. — Ай Лександровна…

Будущее ее не страшило — оно виделось ей наполненным смыслом, радужным светом; ее страшил лишь отец, но она уже подготовила себя к его гневу — ее уже ничто не могло сломать. И Визин ощутил что-то вроде зависти и восхищения; да, он завидовал горбунье, ее решительности, непоколебимости, ее такому простому, здоровому и реальному счастью; и одновременно восхищался ее душевной слаженностью, покоем, равновесием, созвучности всего и вся в этом уродливом произведении природы. Она никогда не станет искать Сонную Марь, — он уже знал определенно, — ей не нужно ничего забывать, она готова ничего не забывать.

И он вдруг, совершенно безотчетно, без всякой оглядки, ничего не боясь и пренебрегая возможными последствиями, сказал:

— Между прочим, Лиза, я изобрел молоко. Понимаешь? Самое настоящее молоко. Случайно открыл в своей лаборатории. Искусственное молоко, дешевое, как вода.

— Снятое? — по-хозяйски осведомилась она.

— Нет, цельное. Через несколько часов образуется слой сметаны.

— Забавно как. — Она усмехнулась. — Коров, значить, не надо?

— Значит — так. Слушай! — Он начинал горячиться, ему уже было все равно, поймет она его или нет. — Конечно, я ничего не изобрел и не открыл — такой цели не ставилось. Все произошло исключительно случайно, во время опыта, который проводился с совершенно другими целями. И вдруг — молоко! Тут, конечно, было от чего обалдеть. Я сделал анализы, самые тонкие, строжайшие. Потом других попросил сделать те же самые анализы. И мне сказали, что подсунуть молоко — не лучшая из моих шуток. Никто ничего не узнал. Осталось шуточкой. Так что, Лиза, мы с дояркой Екатериной Кравцовой, чей портрет на Доске Почета в Долгом Логу, оказываемся коллегами. Ты, кстати, была в Долгом Логу?

— Была.

— Ну тогда, может быть, видела. Она давно на Доске Почета.

— И вас повесють теперича на доску?

— Обязательно! Ведь безумная дешевизна! Как газета! Как водка! Не на прилавке, разумеется… Вот такие дела… Доярки мучаются, недосыпают, простуживаются, а у меня — элементарно: ни аппаратов, ни бидонов, ни кормов, ни подстилки, ни ферм, ни даже самих коров, как ты верно заметила! Весь механизм получения — тьфу, дважды два. Рай!

— Во как здорово!

— Еще бы! Решение таких проблем, таких проблем… Только, Лиза, я ни черта не знаю, что у меня получилось. Не знаю.

— Вы ж сказали — молоко!