Елена Долгова - Центурион

– Ключей нам не заготовлено, найдите топор.

Замок долго не поддавался, потом отлетел под метким, сильным ударом; избитый человек в изорванном черном мундире, до последней минуты надеясь на спасение, затравленно отшатнулся, попытался поплотнее прижаться к подвальной стене. Чужие солдаты обступили его, непонятные слова каленусийской речи заметалась под низким потолком.

Преторианец широко открытыми, остановившимися глазами смотрел на крепкие фигуры фермеров, на уставленные в его грудь стволы, но он уже не видел ничего.

Обострившейся в эти последние минуты интуицией он чувствовал, знал – далеко-далеко к югу, за заснеженной равниной, по ту сторону восточных гор идет сейчас прохладный зимний дождь.

Там вздрагивают под ударами дождевых капель крошечные жесткие листья вечнозеленых кустов, там вода стекает по черепичной крыше, по правильным, холодным лицам статуй.

И маленькая женщина в белом плаще ждет его на пороге.

– Я сдаюсь. Не причиняйте мне вреда. Я ни в чем не виноват, – тихо сказал преторианец, в этот короткий миг он сам поверил себе.

– Что он говорит? – неуверенно спросил Меченый.

– Не знаю. А что он может сказать?

Центурионша пожала широкими, мужскими плечами и вскинула излучатель.

* * *

А Дмитрий Фиджино честно вернулся в Иллиру. Он, с остатками полка, укрываясь от центурий и отбиваясь от осмелевших крестьян, пешком, по заснеженной равнине прошел трудный путь на восток. Иллирианцев, раненых и обмороженных, выжило меньше трети. Сразу за перевалом их встретили, окружили и обезоружили преторианские гвардейцы.

Пройдя сквозь огонь, холод, отчаяние и позор отступления, наследник дома Фиджино существенно пересмотрел прежние ценности, он не ссылался на титул, не требовал для себя особого суда, он даже не удивился суровому приему на родине. Поседевший за неделю, бледный до синевы колонель стойко отрицал измену и заговор, нечеловеческое упорство уже не могло защитить его самого, зато спасало от расправы старого князя Фиджино.

Ошельмованные солдаты свято верили, что их разжалованного командира не посмели казнить, по крайней мере, он официально не числился среди четвертованных. Следы бывшего князя так и затерялись в тюрьмах претории.

* * *

7008 год, Консулярия, Арбел, Резиденция.

– Вы все пишете, Хэри?

– Ага.

– Может быть, вы, наконец-то объясните мне, что творится в этом мире?

Пси-философ рассмеялся:

– Я уже объяснял один раз, и не было воздаяния мне помимо скандала. Люди не хотят истины, люди не любят истины, носителей истины пребольно лупят по любимым местам! Впрочем, не стану скрывать, в прошлый раз это была не истина, а так – в прошлый раз я сам заблуждался. Но вот сейчас…

– Я вся внимание.

– Для начала забудьте все, сказанное в “Относительности реальности”. В мире борются не ментальное и психическое, а добро и зло.

– Как банально!

– Что делать, но это действительно так. Назовем эти мировые субстанции Разум и Оркус – раз уж нам так понравились эти названия. Мы, Джу – только заложники этой борьбы. Наше пси и наше кси мечется, не в состоянии отделить хорьков от сусликов, добро от зла, волю от принуждения, свое от навязанного нам извне, делает глупости, ставит в тупик сами мировые силы, и, в конце концов отчаливает в Великую Холодную Пустоту, чтобы освободить место новому поколению наивных идеалистов. Дураки ищут идеала, умники – власти, и все они – щенки перед вечностью и бессмертным игроком.

– Фу. А Лимб?

– Шлюз между вечностью и нами, к тому же с крепкой охраной. Представьте, что будет, если каждый встречный и поперечный начнет шляться туда и обратно, пакостить и топтать грань ирреальности…

– А кто такой Аналитик?

– Уполномоченный вечности.

– А мы?

– Статисты вечности.

– Заткнитесь, Хэри!

– Ну вот, я же говорил, что истина приводит к неприятностям!

Белочка засмеялась, глядя на обескураженную физиономию пси-философа.

– И все-таки вечность оставила нам немало – свободу выбора собственного хода в игре. Мы как дети, которые отталкивают руки матери – потому что иначе никогда не выучатся ходить.

– Вот только выбираем мы чаще всего на редкость скверно, – отпарировал Майер.

– Не все так мрачно, в Лимбе я заметила одну забавную вещь… Вы не поверите.

– Хм… Не была ли это некоторая игра, искусственность происходящего?

– Точно! Не знаю почему, но я твердо уверена, что всемогущие тени Лимба – только застывшие символы, притворяющиеся людьми. А мы, заблуждающиеся или нет – мы все настоящие.