Борис Долинго - Беглецы

Это конец. Даже в специальной клинике, как он знает, в подобных случаях требуется срочная операция, пока в спинном мозге не наступили перерождения клеток, требуется замена позвонков, нервной ткани и прочее. Сложнейшая операция, а здесь, в полевых условиях, когда рядом нет ни одного медика, ни аппаратуры — это конец.

Капитан моргнул и, глядя прямо в глаза Чехотеру, слабо спросил:

— У меня… шея сломана?

Чехотер отвернулся. Капитан поочерёдно обвёл всех, стоявших вокруг, жалобным взглядом, и все один за другим отводили глаза. Только майор Малваун, глядя на капитана, сказал почти злорадно:

— Да, капитал Договар, можно и так сказать. Надо было пристёгиваться, как требует Устав, на который вы так часто ссылались последнее время! Но мы посмотрим, что можно ещё сделать.

Капитан закрыл глаза. Да, это конец, он не увидит ни этого нового мира, куда бы их там не забросило, уже ничего. «Боже», — подумал Договар, — «лучше бы убило сразу…»

— Вот что, — сказал майор Малваун, — действовать будем следующим образом. Завтра с утра перетаскиваем лагерь вверх по реке километра на три. Отсюда действительно нужно уходить, вон какой уже уровень радиации. — Он кивнул на стоявший в стороне прибор, на верхней панели которого мигала красная индикаторная шкала. — Затем после перебазировки мы — я, Ниморулен и оба Формауна — отправимся к передающей станции. Чехотер и ты, — Майор ткнул пальцем в сторону Овево, — останетесь в лагере.

— Почему это ты, майор, определяешь, кто куда пойдёт? — спросил Овево, прищурив глаза.

— Имейте в виду, — не обращая внимания на реплику Овево, продолжал майор, — что от ваших нынешних действий во многом будет зависеть то, какой приговор вам вынесут. Когда нас подберут, всё будет определяться моим докладом относительно вашего поведения.

Овево хохотнул, помотав головой, но промолчал.

— Вы всё ещё думаете, майор…, — начал Формаун-старший, но майор не дал ему договорить.

— Я в этом не сомневаюсь. Я не сомневаюсь, что мы ни в какой не в бредовой «параллельной вселенной»!

— Ну а вдруг мы где-нибудь в части пространства, принадлежащей нашартмакам? — спросил Лавар. — Что тогда? Тогда мы меняемся местами. Там будут наш доклад слушать!

— Сосунок, — презрительно сказал майор, — на планете, принадлежащей нашартмакам или кому-то ещё, не было бы станции, передающей на нашем коде, понял? И тем более этого не может быть в «другом мире», где никто никогда не бывал.

— Майор, — сказал Наконт Формаун, — вы забываете про Джилауна. Он тут был, я почти уверен.

— Бредни! — отрезал майор. — Бредни и подрывная пропаганда. Всё, хватит болтать, скоро мы установим истину, и, уверен, что всё окажется не так, как вам хочется. А сейчас всем отдыхать. Надевайте скафандры — и спать. Дежурить будем по очереди.

— А зачем это? — сказал Овево. — Тут же никого нет.

— Положено! — отрезал майор. — Мы всё-таки находимся на неизвестной планете, а связи с базой нет. Итак, судя по широте местности, где мы сели, и по общим параметрам, которые автоматы обработали ещё на орбите, тёмное время суток будет продолжаться около семи часов. Я как начальник дежурить не должен. Получается примерно по полтора часа на каждого из вас…

— Неплохо! — возмутился Овево.

— Молчать! — негромко, но жёстко сказал майор. — Порядок дежурства устанавливаю следующий: Ниморулен, Чехотер, ты, ты и ты, — Майор ткнул пальцем по очереди в каждого из нарушителей. Я повторяю, что от вашего поведения будет зависеть ваша дальнейшая судьба.

— Слушай, ты… — начал было Овево, но Наконт Формаун его одёрнул.

— Овево, не устраивай опять свару, имей терпение. Скоро всё станет ясно.

— Это очень правильные речи, — похвалил Малваун, — я вас, возможно, отмечу в рапорте. Теперь Чехотер и ты, как там тебя, — Он кивнул младшему Формауну, — установите защитные щиты возле этих, — майор показал на два неподвижных тела, плечи и шеи которых закрывала иммобилизующая пластмасса. — Хотя, — добавил он, — им это всё равно уже не поможет.

Капитан лежал и, скосив глаза, наблюдал, как Лавар и Чехотер устанавливают щиты, закрывая часть лагеря от прямого излучения со стороны разбитой яхты. Повернуть голову и тем более пошевелить он не мог. Кожей лица капитан чувствовал тепло воздуха и нежное дуновение ветерка. Доносился тихий шелест волн на песке.

«Вода, наверное, тёплая», — подумал Договар. Он представил, как чудесно было бы пробежать босиком по влажному гладкому песку, облизывающему лёгкими, лениво набегающими волнами и, бултыхнувшись в тёплую солёную воду, поплыть, с силой выбрасывая руки. И тут же горло сдавил тугой комок: ведь он уже никогда не побежит по пляжу, он не сможет даже просто пойти, самостоятельно двинуться с места. Никогда! Протянуть так можно долго, но это уже не жизнь. И ведь застрелиться невозможно!