Борис Долинго - Беглецы

Овево снова привстал с тюков.

— Развяжите мне руки, — в который раз потребовал он, — я посажу машину на воду. Прямо впритык к берегу, так что и ног не замочим, выходя.

— Сесть! — рявкнул Ниморулен, косясь на майора. — Сесть я тебе сказал!

Капитан Договар поморщился.

— Запомни! — сказал майор, — Я прекрасно сделаю это сам, я уже думал о такой возможности. Мы только что пролетели маленькую речонку, — Он посмотрел на капитана. — Где-нибудь возле её устья, по-моему, будет очень удобно.

Малваун развернул яхту и повёл её в обратном направлении. Показалась бурная речка, стекавшая с гор в океан.

— Здесь у берега, кажется, много камней, — Капитан с сомнением покачал головой. — Уж сейчас-то развяжем их пилота, пусть он сажает.

— Сидеть всем, пока ещё я решаю! — Майор в каком-то упрямо-исступлённом возбуждении сжимал ручки управления. — Большой премудрости, чтобы посадить, не нужно.

Овево плюнул с досады:

— Ну, и осёл же ты, майор! Тупой и упрямый.

— Что-о!? — Малваун оскалил зубы. — Ну, когда сядем, сволочь…

— Ты хотя бы послушай внимательно, чтобы сесть, — сказал Овево, полностью переходя на «ты» и не обращая внимания на крик майора. — Скорость, если ты понимаешь, нужно будет сбросить до минимума — это где-то километров сто восемьдесят — двести в час. На касание с водой иди метрах в трёхстах от берега, не дальше и не ближе, а в самый момент перед касанием подними нос, иначе зароемся в воду и не дотянем до берега. Опустив же корму, ты затормозишь как раз как нужно и…

— Хватит, заткнись! — огрызнулся Малваун. — После посадки лично разобью твою морду в кровь, лично!

Овево выругался и снова плюнул.

Майор уставился на экран и на приборы. Он сделал круг над предполагаемым местом посадки, примериваясь. Вдруг капитан даже привскочил с места.

— Человек! — закричал он, указывая на экран. — Человек!

На утёсе у самой воды можно было различить крошечную фигурку, которая, казалось, явно наблюдала за аппаратом. Через секунду утёс и человек на нём исчезли из поля зрения.

— Развернитесь! — крикнул капитан.

Майор круто положил яхту на правый борт, так, что Овево и Лавар Формаун не удержались на тюках и слетели на пол.

Когда утес снова показался на экране, там уже никого не было. Машина сделала круг.

— Куда же он подевался? — удивился капитан.

Казалось, что человеку с утёса спуститься не представлялось возможным: было видно, что самый нижний край обрывистой скалы поднимается над берегом метров на двадцать.

— Странно, — сказал Формаун-старший, — очень странно. Что это за человек? Издали — обычный гуманоид…

— Если там и был кто-то, — сказал майор сквозь зубы, — то это с базы. Значит, нас уже заметили.

— Мне показалось, что это была женщина, — Лавар поднялся с пола и вновь устроился на тюках. — Волосы, по-моему, длинные…

— Ха-ха! — захохотал майор. — Сосунку мерещатся бабы: стоячок перед смертью, да?

Ниморулен подобострастно хихикнул; остальные молчали.

— Ладно, — махнул рукой Малваун, — буду сажать! Разберёмся во всём на месте.

Внизу проносились волны океана, впереди стремительно приближался берег.

— Скорость, скорость гаси, идиот! — не выдержал Овево.

Майор склонился над пультом. У него могло получиться неплохо, но, поскольку опыта таких посадок Малваун не имел, он не учёл волнение на воде. Яхта зацепила гребень довольно высокой волны, её швырнуло в сторону на едва выступавшие из воды камни, на которые майор не обратил внимания, заводя машину на посадку. Раздался страшный удар о днище, яхта зарылась носом в воду, её развернуло, но по инерции всё ещё долго тащило вперёд. Скрежетало и рвалось что-то внизу, под полом кабины.

«Чёрт», — подумал капитан, судорожно цепляясь за ремни кресла, — «не успел пристегнуться…»

Новый удар подбросил его в воздух и швырнул на пульт. Последнее, что увидел капитан, были летящие в одну кучу нарушители, Ниморулен и Чехотер. Майор как-то выпал из поля зрения.

Дикая боль ослепила Договара, он потерял сознание.

Вначале он не чувствовал боли, а потом она появилась в первый раз и начала приходить регулярно.

Она возникала в те моменты, когда окружающее прорывалось в сознание капитана, прятавшееся от болевого шока за стеной небытия. Когда это происходило, то сквозь мутную пелену боли он слышал крики, плеск воды, его куда-то несли, в лицо попадали брызги, потом он почувствовал, что лежит на чём-то не мягком, но и не жёстком. Потом он очнулся от того, что до него вновь дотронулись чьи-то руки, очнулся на один миг, когда его повернули на бок. В этот момент боль достигла ужасающей силы, и он услышал дикий крик. Последнее, что сообразил капитан Договар перед тем, как надолго провалиться в черноту беспамятства, было то, что кричал он сам.