Наталья Иртенина - Аут

Через двадцать минут внизу показалась знакомая поляна с домиком. Не скрываясь, Кубик посадил «тарелку» на крыше. Почему-то он рассчитывал, что выход с крыши будет не заперт. Иначе снова пришлось бы бродить вокруг дома, выманивая посланца с пушкой. И еще неизвестно, пустил бы тот его в дом или послал бы подальше.

Ему повезло. Путь был свободен. Спустившись по винтовой лестнице, Кубик сориентировался с направлением. Где-то тут была лестница, ведущая дальше вниз. Вот она, лестница. А вот и первый подземный этаж. Ломаный коридор и сплошные двери. За какой из них прячется Божество?

На всякий случай Кубик держал ствол наготове. Бдительный посланец все не появлялся, и это было странно. Похоже на ловушку. О таких ловушках Кубик тоже знал исключительно из фантастических фильмов. Предчувствие холодило кожу и увлажняло ладони.

Следуя интуиции, он спустился еще на этаж ниже и прошелся по коридору. Вот те самые высокие, массивные двери, за которыми была огромная полупустая комната. Здесь он видел Божество несколько дней назад. Наклонившись к дверям, Кубик прислушался. Тихо, как на дне моря.

«Добро пожаловать в ад», – повторил он слова посланца, рывком открыл дверь и вошел.

И внезапно растерял всю свою решительность. Божество было тут. Но не одно. Слепой сидел на полу и держал, обнимая, голову своего детеныша, лежащего рядом. Детеныш был мертв. Рана на горле казалась почти черной от густо запекшейся крови.

Не поднимая головы, Божество равнодушно произнесло:

– Опять ты. – И немного погодя: – Что тебе нужно?

Кубик опустил ствол. Он не знал, что говорить. Всю дорогу сюда сочинял и тщательно обдумывал слова, которые скажет, но сейчас все их растерял.

Внезапно Божество повернулось к нему и словно принюхалось.

– Ты был там, – сказало удивленно. – В молельном доме.

Кубик удивился не меньше. В молельном доме?

– Теперь это уже не имеет значения. – Божество отвернулось. – Я победил его. И могу уйти. Скоро здесь ничего не останется.

Кубик ничего не понял и продолжал тупо молчать, взирая на труп детеныша, наводивший на очень однозначные мысли.

– Я вижу тебя насквозь, – с усмешкой продолжало Божество. – В тебе есть что-то, чего я не понимаю. Никогда не понимал. Но твои эмоции и мысли примитивны, как у всех вас. Ты думаешь, это я убил своего сына. Он использовал тебя для своих опытов, тебе было от этого плохо, но сейчас ты жалеешь его. Ведь он был такой слабый, беззащитный. – Слепой провел рукой по лицу мертвого детеныша.

Кубик вовсе не считал детеныша слабым и беззащитным. Но действительно отчего-то жалел его. Хотя никогда не знал, что такое быть сыном и иметь отца. Как и все, он вырос на улице.

– Не верь себе, – вдруг прикрикнуло на него Божество. – Это все ложь. Жалость – мерзкая уловка. Ее выдумали сильные, чтобы слабые не могли их ни в чем обвинить. Смерть – единственное, в чем все нуждаются. Лучшее, что можно было бы придумать. Вы все не смогли бы сами до этого додуматься. Вам помогли. Но вы все равно ничего не поняли. Даже профессиональные убийцы. Вы убиваете, чтобы жить самим. Глупые маленькие люди. Мой раб зарезал моего сына и сбежал. Дурак. Но если бы он этого не сделал, мне пришлось бы самому. Потому что скоро все закончится.

– Кто вы? – убитым голосом заговорил Кубик, повторяя давешний свой, оставшийся без ответа вопрос.

Божество ответило не сразу и через силу, как будто слова не хотели выползать из него:

– Я глотка, жрущая мир. И я сожрал все, что было можно. Теперь я свободен. Остальное довершится само. Ты увидишь это. Тогда ты останешься один и будешь призывать смерть. Она придет. Она никогда не обманывает.

– Зачем столько говорить о смерти, если есть жизнь? – искренне недоумевал Кубик.

– Вряд ли ты это поймешь, человек. Но… и среди вас есть такие, как я. Были. Много. Разница только в степени. – Слепой усмехнулся. – Ты думаешь, раз я Божество, значит, обладаю силой власти над миром. Да, обладаю. Только это не сила. Это… наоборот. Ты слышал о воле к жизни? Нет, конечно, не слышал. Вы все нынешние слишком невежественны. Так вот, у меня ее никогда не было. Совсем.

– Почему бы вам было не застрелиться? – поинтересовался Кубик.

– Примитивный ход мысли. Отсутствие воли к жизни не есть прямая воля к смерти. Только косвенная. Это совсем другое. Тогда начинаешь забирать жизнь у мира, в котором живешь.

– Убивая его.

– Какое мне до него дело? Я упрощал вашу реальность, выкидывал из нее все лишнее и ненужное. Вы и сами занимались тем же, чтобы жилось удобней. Я же всего лишь освобождал энергию, которая нужна мне, чтобы существовать. Это так просто.