Ольга Баумгертнер: Охотник на ведьм

– Доброе утро, Марьяна, – я оглядывал лавочку.

На полках в стеклянных банках стояли различные чаи и травяные сборы для ванн, кусочки минералов, а также камни-амулеты для знаков гороскопа. То, что может приобрести обычный покупатель. Все остальное, исключительно для посвященных, хранилось в другой комнатке, куда доступ имела только владелица лавки.

– Что тебе нужно, Янош?

– А как ты думаешь? – полюбопытствовал я, взял с полки банку с чаем, открыл крышку и вдохнул терпкий и горький аромат.

– Я нахожусь под защитой совета... – дрожащим голосом заметила она.

Я глянул на нее и рассмеялся, словно услышал нелепицу, а потом добавил серьезно:

– Благодаря моим рекомендациям и поручительству. Ладно, я по другому делу заглянул...

Я поставил банку на место, опустил взгляд на витрину, где на черном бархате лежали всякие побрякушки и постучал пальцем по стеклу над знакомым кольцом. Камушек слабо засветился зеленым.

– Что это? – полюбопытствовал я. – Да еще и в открытой продаже.

– Кольцо не продается, – едва слышно произнесла она. – Это оберег от вампиров...

– И кто из нас двоих? – поинтересовался я. – Так что это такое на самом деле, Марьяна?

– Ты знаешь...

– Каким образом ты смогла его изготовить?

– Помнишь, тогда тебя прилично зацепили – я сохранила окровавленные бинты...

– Ну и какого черта ты это сделала?

Она молчала.

– Знаешь поговорку? Если ты решилась взяться за месть, выкопай сразу две могилы... одну для себя.

– Что ж ты тогда о своей жизни беспокоишься? – с вызовом заметила она.

– А с чего ты взяла, что я кому-то мщу? Мне и мстить-то некому...

Она уставилась на меня с изумлением.

– И у кого теперь есть эти колечки?

– Я сделала обновление для основного состава совета...

– Это все? Или, может, ты еще до чего-нибудь додумалась?

– Нет – я едва наскребла на десяток перстней.

– Это, надо полагать, последний?

Она открыла витрину, положила мне на ладонь колечко. Камушек тут же перестал светиться. Я разглядел на внутренней стороне ободка крошечный вензель Д.

– Они еще и именные... Если этот предназначался Доминику, то где кольцо Петра?

Марьяна вынула точно такое же кольцо из кармана. Я положил оба кольца в портмоне к монеткам.

– Если еще раз что-нибудь подобное выкинешь... Между тобой и мной – нет никого, кто бы мог помешать, тем более из совета.

Я толкнул дверь лавки.

– Неблагодарный ублюдок!

Я остановился, прикрыл дверь и вернулся к ней. Девушка попятилась.

– Ты кому-нибудь еще хочешь отомстить кроме меня?

Она молчала. Я резко шагнул к ней, схватил за горло и прижал к стене.

– Я предупреждал тебя насчет твоих друзей? – пошипел я зло. – Предупреждал?! Какого черта они оказались не в то время не в том месте?!

Она всхлипнула, закрыла глаза, и слезы побежали по ее бледным щекам. Я выпустил девушку и было отступил, но теперь она вцепилась в меня, уткнувшись лицом в плечо и рыдала. Я процедил проклятие и уже мягко прижал к себе и успокаивающе провел по ее черным густым волосам. Наконец, она немного успокоилась, подняла ко мне заплаканное лицо.

– Зачем, Янош? Зачем ты это делаешь?

– Я...

Мы не успели опомниться, как нас притянуло друг к другу, наши губы встретились. Но спустя пару долгих минут она меня оттолкнула.

– Уходи сейчас же, – выдавила она. – Это все полнолуние...

И оттерла губы рукавом.

– Извини... – я развернулся и вышел вон.

Первым делом, придя домой, я снял и встряхнул пальто. Послышался возмущенный писк, и из него кубарем вывалился на пол чертенок.

– Мог бы повежливее, Янош, – произнес он своим глумливым голоском и заскочил на диван.

– Да неужели? – я сцапал его за шкирку и потащил в ванну.

– Нет, Янош, только не мыться! – завопил чертяка.

– Чтобы у меня опять вся квартира псиной провоняла?

Я заткнул в раковине слив, раскрыл на всю мощь кран и ливанул под водяную струю приличную порцию шампуня. Потом, засомневавшись, высыпал туда же полпачки стирального порошка и утопил в пене вопящего черта. Я бы и в стиралку мог без зазрения совести его запихнуть, если бы не был уверен, что тот без труда оттуда смоется. А так я его хоть за загривок крепко держал. Всласть поизмывавшись над чертом, я прополоскал его, замотал в полотенце для рук и поставил на закрытую крышку унитаза. С обвисших его острых ушей текла вода, шерсть слиплась и он стал казаться совсем маленьким, тоненьким, хрупким существом. Но я знал, насколько все это обманчиво. Сам он морщил мордочку, чихал, фыркал и сморкался в край полотенца. Под копытцами натекла лужица, в которой плавала кисточка хвоста. Я вгляделся в цвет подсыхающего меха. Он становился ржаво-рыжим.