Борис Руденко: Пропасть и мост

– Не понимаю, отчего ты так стремишься умереть раньше времени, - сказал Димов. - Мы просто хотим знать, что происходит. Когда ты расскажешь правду, тебя отведут к Пропасти, к твоим друзьям. Или ты все же выбираешь многоножек?

Годойс молчал, опустив голову. Пауза затягивалась, и Димов кивнул Лео.

– Убери его отсюда. Теперь нам понадобится другой пленник. Надеюсь, он будет умнее.

– Подождите! - воскликнул Годойс. - Вы должны пообещать, что не убьете меня!

– Твоя жизнь нам не нужна.

– Корабль, - вяло проговорил Годойс. - Прилетел огромный корабль, межзвездник. Все дело в нем. Он кружит на орбите. Он полностью автоматический, там нет команды, ни одного человека. И челнок, который опустился две недели назад, запрограммирован так, что откроется только Перу Йенсену или его прямым потомкам…

Когда пленник закончил рассказ и его увели, Лео, отозвав Димова в сторону, протянул ему плоскую металлическую коробочку.

– Я знаю, что с помощью этого они разговаривают друг с другом на расстоянии. Может быть, нам полезно будет послушать, о чем именно?

Димов торопливо выхватил из его рук аппарат связи, щелкнул тумблером, послушал, приложив к уху, сильно встряхнул и снова послушал, потом ловко снял переднюю панель.

– Рация разбита и починить ее мы никогда не сумеем, - разочарованно сказал он. - Сейчас соберется Совет, и я хочу, чтобы ты, Лео, присутствовал при разговоре. Нам есть что обсудить…

Имя того, кто первым додумался и предложил использовать Плато планеты, открытой разведывательным кораблем Даргона, для содержания осужденных пожизненно бунтовщиков, осталось неизвестным. Тем, кого посещают подобные озарения, памятников не воздвигают, хотя особо скрупулезные исследователи истории тюрем при желании всегда смогут отыскать в пыльных архивах Даргона росчерк автора любой пенитенциарной инициативы.

Планета представлялась весьма перспективной для масштабной колонизации, готовить здесь плацдарм для поселенцев, как не раз уже случалось в человеческой истории, предстояло каторжникам. К тому же оказалось, что для них не придется строить лагерей. Место для компактного содержания узников здесь уже было. Планета обладала уникальной территорией площадью около десяти тысяч квадратных километров, отделенной от остальной части материка широкой и глубокой трещиной. Наполнявшая трещину тяжелая, неподвижная атмосфера была насыщена сочившимися из толщи коры соединениями серы. Неизбежная и скорая гибель ожидала любого человека, оказавшегося там без дыхательного аппарата. Со стороны океана Плато ограждала неодолимая отвесная стена прибрежных скал. Но тот, кто каким-то образом сумел бы преодолеть эту преграду, смог бы лишь убедиться, что тратил силы понапрасну, увидев голый, без единого древесного ствола и куста берег, на который накатывали огромные валы никогда не стихающего океана. Планета была занесена в справочники под очередным номером, но пока отчего-то не получила официального имени. Те, кто жил на ней, называли ее просто - Тюряга.

Это действительно была идеальная природная тюрьма, не оставляющая ни малейшей надежды на бегство, не требующая почти никаких средств на содержание заключенных, которым предстояло кормить себя самим. А тем, кто оказался неспособен к этому, надлежало умереть. Полторы тысячи первых сосланных, ступивших на Плато, получили скудный месячный запас продовольствия, семена и некоторые орудия труда. Далее о пропитании, как и вообще о способе существования им предстояло заботиться самостоятельно. Нельзя сказать, что их обрекли на верную смерть: природа Плато была достаточно богата съедобными растениями и животными, хотя первые еще предстояло научиться культивировать, а последних - ловить. Но вот стеречь узников уж точно было не обязательно.

Триста охранников, поселившиеся во временном лагере на другой стороне разлома, должны были составить ядро граждан новой колонии. Им оставалось лишь надзирать за рабочими командами строителей из числа заключенных, доставляемых с Плато на патрульных катерах. Они могли не бояться, что узники взбунтуются: государственных преступников ссылали на Тюрягу семьями. Семьи были надежнейшим гарантом послушания даже самого закоренелого бунтовщика. Избавляясь от своих противников, власти полагали такое решение не только радикальным, но и гуманным. Впрочем, бунтари на Плато все же были. Небольшая группа заключенных, с самого начала планировавших когда-нибудь совершить побег, обособилась, выстроив собственную деревню в самом удаленном от Пропасти уголке Плато возле Большой Каменной Стены, почти не общаясь с прочими узниками.