Лариса Захарова - Планета звезды Эпсилон (сборник)

Уходить вместе или вместе погибнуть — вот теперь их альтернатива Баранов на секунду заколебался: не попытаться ли для начала прорваться одному? Но если потом не удастся вернуться? Или окажется слишком поздно? Светлана угадала мысли мужа:

— Не уходи без меня! — в ее голосе был ужас. Они шли друг за другом Баранов чувствовал на своей шее ее теплое дыхание.

— А знаешь, — вдруг заговорила шепотом Света, — я его убить хотела. Только все думала — как

— Ну и тебя тут же. Как муху. Он здесь не один, ясно.

— Не уверена Какие-то люди есть, но скорее всего это слуги Хальта Там, наверху. А здесь я все время была одна Ой, вода! — Баранов обернулся- по стене, которой коснулась Светлана, струились мелкие ручейки. Под ногами захлюпало. «Выход в море?» — подумал Баранов.

— Света, если мы выйдем к морю, задерживай дыхание и что есть сил толкайся ногами Я буду рядом, поняла?

Каменная галерея и в самом деле уходила вниз. Тупик или ловушка?

Баранов начал медленно ощупывать стену, ожидая найти выступ или отверстие. «Какая-то механика должна тут быть, — пробормотал он, — не просто же так вырублен этот ход».

— Света, — окликнул жену, — а у ранних христиан в катакомбах тайники были?

— Обязательно. Там хранили святые дары, облачение служителей, кувшины с миррой. А что?

Баранов достал зажигалку — он до последнего берег капли газа. Послышался слабый щелчок, в неровном пламени они увидели стоящие вдоль стен ящики. Ящики были длинные, шероховатые, поросшие плесенью. Крышки, видимо, не запирались. Баранов с усилием сдвинул один из них. В нос ударило тошнотворным запахом гнили. Света щелкнула зажигалкой. Они отпрянули. Кладбище… Только этого не хватало!

— Он говорил… — начала дрожащим голосом Света, — он хоронил таких же своих соратников… с воинскими почестями. Их сначала много было, целый отряд, он один выжил. Идем отсюда, я не могу…

— Куда? — закричал Баранов, в ожесточении толкнул гроб, он сдвинулся немного, и они увидели свет. Это был зарешеченный лаз, и решетка держалась намертво.

— Пес, — ругнулся Баранов, — хоть какой-то камень, палку, рычаг…

— Давай на ней прыгать, — предложила Света. Они прыгали по очереди, и с каждым прыжком надежда то вспыхивала, то угасала.

Баранов приказал себе собраться и всей массой тела обрушился на решетку. Послышался треск. Тогда он сдвинул к решетке несколько ящиков, взобрался на них.

— Светка, давай сюда! Прыгнем вместе!

На лету Баранову удалось придержать жену, смягчить ей удар. Но сам он, выбив ногами решетку, рухнул на нее позвоночником. В глазах потемнело, сознание поплыло.

— Володя, ты жив? — кричала Светлана. — Володя, не надо, ну, прошу тебя, не надо!.. — Он слышал ее всхлипывания как сквозь вату. Попробовал подняться: рука онемела, ноги плохо слушались.

— Володя… — Ее ледяные пальцы ощупывали лицо, грудь, и вдруг Баранов понял, что в помещении, где они оказались, светло.

— Ты не ушиблась? — спросил, удивляясь хрипоте своего голоса.

Света в отчаянии мотала головой.

— Куда это нас?… — он огляделся.

Они сидели на мраморной плите. «Хорошо угодили, — отстранение подумал Баранов, — не утонули». Под плитой плескалась вода.

— Надо осмотреться…

— Сиди, я сама, — Света спустила ноги с плиты и оказалась почти по пояс в воде. — Какие-то кувшины, ящики, сейфы, все затоплено… Дверца… она приоткрыла ее. — Володя, гидрокостюмы! — Она так радостно закричала, что у Баранова зазвенело в ушах. Он медленно сполз со своего места. Идти оказалось трудно — боль позвоночника отзывалась во всем теле.

А Света уже старалась натянуть на себя прорезиненную оболочку. Баранов протянул ей руку, чтобы помочь, но…

— Не мучайся, — тихо сказал, — смотри… — Тонкий шланг, соединяющий шлем с кислородными баллонами, был перерезан.

Света схватила другой костюм, третий — все то же самое.

— Предусмотрительный, гад, чертово создание… Знал, что мы будем искать.

— А что в них? — Света кивнула на затопленные сундуки.

Это были сокровища, которыми в последние минуты жизни любовался Дуайнер.

— Боже, какая красота! — восхищенно прошептала Света, забыв о собственных горестях. — Любой музей мог бы гордиться… Володя, милый, это не должно пропасть… — Она умоляюще посмотрела на мужа. — Это общечеловеческие ценности. Володя, это нельзя похоронить здесь.