Михаил Грешнов - Сны над Байкалом (сборник)

Крисе подходит к окну, смотрит на улицу. «Боюсь, боюсь…» — бьется в его голове мысль, словно поддразнивает. И вдруг его словно обдает ветром:

«А если?..»

Больше Крисе уже ни о чем не думает.

Вымыл руки, подошел к аппарату. Поискал глазами шприц с полой иглой. Машинально, как делал это сотни раз на других, потер спиртом кожу на левом предплечье. Машинально вонзил под кожу иглу. Тот же укол, какие мы знаем с детства… Может быть, чуть-чуть побольше боли, побольше крови — из-под кожи нужно извлечь частицу ткани. Той же проспиртованной ваткой зажал крохотную царапину. Повременил пять-десять секунд. Привычным движением освободил иглу в нейтрализованный дистиллят пробирки, вставил стеклянную трубочку в центрифугу, выделил из плазмы кусочек ткани. Положил на стекло каплю питательного раствора, опустил в нее живые клетки своего тела и поместил все это под окуляр футуроскопа.

Включил электрический ток, повернул тумблер.

На экране обозначилась группа клеток. Еще поворот тумблера — осталась одна клетка, занявшая экран. Рельефно обозначились ниточки хромосом. Крисе включил силовые поля, одновременно доведя стрелку указателя до двухтысячного года, — тридцать лет он проживет наверняка. Экран погас, превратившись в черное пустое пятно. Так бывало всегда, когда клиент не доживал до указанного на шкале срока, — пустой экран.

— Вот как… — сказал Крисе. Теперь это был не клиент — он сам.

Рывком Крисе передвинул стрелку указателя на десять лет ближе. Экран оставался темным. «Не проживу и двадцати лет…» — отметил Крисе и медленно повел стрелку влево еще на десять лет, руки его дрожали.

Стрелка остановилась на 1980 годе, экран оказался темным. «И десяти лет…» — отрешенно промелькнуло в голове Крисса, руки похолодели. Он тупо глядел на цифры — может, ошибка? Но ошибки не было. Не могло быть. Случалось, что и у других клиентов на этой цифре экран оставался пустым. Тогда Крисе не волновался и руки его не холодели. Сейчас он испуганными глазами глядел на стрелку: он не проживет и десяти лет… Зачем было смотреть самого себя? Крисе жалел, что начал эксперимент. Прав Флетчер — не надо этого делать. Никогда не надо этого делать! Не проживет и десяти лет… Может быть, это не он, Дэвид Крисе? Может, случайно в объектив аппарата попала чужая клетка?.. Теперь были холодными не только руки, по и спина Крисса. Холод поднимался выше, к затылку, заливал мозг. «Может, не моя клетка?..» Мысль отделялась от тела, билась самостоятельно, как птица крыльями в воздухе. «Может, не моя ткань?..» Холодный пот стекал по лицу. «…И десяти лет… и десяти лет…» Мысль-птица поднимала крыло, и тогда в мозгу Крисса звучало:

«…И десяти лет…» Поднимала другое крыло — в мозгу звучало: «Не моя ткань…» А холод заливал человека всего, и капли пота текли по спине.

«Если это ошибка, — подумал Крисе, — надо сдвинуть стрелку на шкале, что-то должна же она показать». С трудом Крисе нащупал тумблер, но, вместо того чтобы двинуть стрелку вперед, пальцы не слушались его, он повел стрелку назад, бессознательно отмечая: восемь лет, семь, шесть… Экран по-прежнему оставался темным. «Не работает!..» — почти крикнул Крисе — птицамысль взмахнула обоими крыльями. Но аппарат привычно гудел, индикаторы в темноте светились, только экран был непроницаемо-черным, как траурный креп, как беззвездная вечность. Стрелка все шла назад: четыре года, три, два… Теперь уже у Крисса не было никаких мыслей — только ужас и ожидание: неужели конец, он умрет сейчас, в эту минуту?.. Крисе втянул голову в плечи, волосы поднимались на черепе, Крисе слышал, как они шевелятся, шуршат… Стрелка неумолимо шла назад, незаметно для себя Крисе включил автоматическую подачу, стрелка отсчитывала месяцы.

Это было мучительно долго. У Крисса захватило дыхание, тяжесть навалилась ему на грудь, выжимая из легких последние капли воздуха. Шесть месяцев, пять, показывала шкала, нуль!.. Вдруг экран вспыхнул. Но это был не привычный дневной свет, не утро и не вечер экран светился зеленым, точно Крисе смотрел в толщу морской воды. И — неожиданно, невероятно! — перед глазами Крисса проплыла макрель! Теряя сознание, Крисе ударился головой о пульт, стрелка дрогнула, на мгновение Крисе увидел листок календаря — двадцать второе августа. И еще он увидел Флетчера с перекошенным бледным лицом и злорадством в глазах — Флетчер был в лодке и удалялся к берегу. Больше Крисе не разглядел ничего — его охватила тьма.

Флетчер застал компаньона на полу у включенного аппарата, в обмороке. Прежде всего он постарался привести Крисса в сознание. Но первое, что сделал Крисе, придя в себя, запустил в аппарат мраморным пресспапье, но промахнулся.