Дэвид Зинделл - Экстр

— Но в Экстре, возможно, есть еще сотня планет, где люди знают о Таннахилле — и не делают из этого тайны.

— Как сайни, например?

— Хотя бы. Если бы мы нашли в этом секторе похожий на них народ, мы могли бы подготовиться заранее.

— Понятно.

— Сайни и подобные им дикари не знают техники, и от них будет легко защититься в случае чего.

— Сайни не дикари.

— Но у них нет…

— Я все равно не стану вооружаться, если ты это имеешь в виду.

— Но как же ты намерен защищать себя здесь, на этой планете? Нараины — народ цивилизованный.

По техническому развитию Новый Алюмит, очевидно, действительно не уступал любому из Цивилизованных Миров. Его континенты были густо усеяны городами — крупными аркологиями, поднимающимися высоко в небо. Нараины пользовались радио и голографией, а система их внутрипланетной связи была весьма сложна, как успел понять Данло из своего разговора с неким кибернетическим сообществом под названием Абраксас. В некоторых городах имелись летные поля, способные принимать реактивные воздушные машины, а то и космические челноки, курсирующие между планетой и более крупными кораблями на ее орбите. На такой планете и оружие должно быть соответствующим: лазеры, тлольты, сновидельники, не говоря уже о всевозможных ядах и генотоксинах. Эде полагал, что совершать там посадку, не приняв меры самозащиты, было бы безумием.

Данло думал над этим, пока одевался. Он мог бы показать тысячам компьютерных глаз свою флейту, как бы говоря, что иной защиты ему не понадобится, но это значило бы проявить самомнение, даже высокомерие. Данло сам не верил, что флейта сможет уберечь его от чего-то, когда его время придет. Он понимал, что тогда его ничто не спасет, — и то, что он принимал свою судьбу вот так, с открытыми глазами, раздражало Эде больше всего.

— Ты пренебрегаешь собой, — сказал Эде, глядя, как Данло натягивает свои черные пилотские сапоги. — Пренебрегаешь своей жизнью. — По мнению Эде, самосохранение было фундаментальной программой каждого человека, но у Данло эта программа работала почему-то недостаточно надежно.

— Вовсе нет, — ответил Данло, застегивая «молнию» на своей парадной форме. — Жить по-настоящему — для меня все.

— Ты опасный человек. Возможно, даже сумасшедший. И почему только моя судьба состыковалась с таким безумцем, как ты?

— А ты с кем бы хотел ее состыковать? — улыбнулся Данло.

— И почему ты всегда отвечаешь вопросами на вопросы?

Данло подумал и спросил:

— А что делать, если ты задаешь вопрос, на который вообще нет ответа?

— Итак, никакие мои слова не убедят тебя отказаться от посещения этой планеты?

— Ну а на это как прикажешь ответить?

— И ты поведешь корабль на посадку?

— Я должен. Если ты считаешь, что риск слишком велик, я могу высадить тебя на какой-нибудь другой планете этой системы, а потом вернуться сюда.

Эде долго смотрел на Данло, не говоря ни слова, и наконец сказал:

— А если нараины убьют тебя, пока я буду торчать на каком-нибудь голом безвоздушном шарике, что будет со мной?

— Не знаю.

— К несчастью, мой лучший шанс на успех заключается в том, чтобы содействовать твоему успеху. Мне придется снова служить тебе переводчиком и советчиком — а стало быть, придется тебя сопровождать.

— Сочувствую.

— Кроме того, я, надо сказать, к тебе привязался. И чувствую обязанность оберегать тебя от твоего собственного дикого нрава.

— Правда? — В Данло взыграло веселье, и он улыбнулся.

— Ты мне не веришь?

— Сам не знаю, — подумав, сказал Данло.

— Ты должен мне верить — я никогда не стал бы тебе лгать.

— Мне… очень хотелось бы верить.

— Вот еще что, — с механической улыбкой сказал Эде. — Если Малаклипс последовал за нами сюда, он может тоже совершить здесь посадку.

— Не думаю. — Данло закрыл глаза, и ему показалось, что он читает мысли воина-поэта. — Мне кажется, он будет ждать, пока я не найду Таннахилл — если я вообще его найду.

— Почему, пилот?

— Может быть, он вправду ищет моего отца, чтобы убить его, — но Таннахилл, думаю, нужен ему еще больше. Он преследует цели… своего Ордена.

А возможно, и цели Кремниевого Бога, добавил Данло про себя.

«Снежная сова» устремилась вниз, к Новому Алюмиту. Данло шел сквозь слои плотных белых облаков к единственному космодрому города Ивиюнира — шел вслепую к невидимым для него посадочным дорожкам. Корабль прорвал нижний слой облаков, и Данло увидел под собой город, уходящий на четверть мили в небо. Ивиюнир напоминал купольные города Ярконы, но внешняя его оболочка состояла не из красивого прозрачного клария — она была матовой и приплюснутой сверху, как черепаший панцирь. Материалом для нее служил какой-то зеленовато-серый пластик, при виде которого у Данло сразу засосало под ложечкой. Жизнь в Ивиюнире явно не сулила ничего похожего на ярконские парки, крытые золотым куполом. Скорее это будет похоже на жизнь в пластмассовом улье. Одна мыль об этом вызывала жжение в горле и головную боль. Данло охотно повернул бы свой корабль обратно к звездам, но между ним и космодромом на верхнем уровне города осталось уже не более тысячи футов. «Снежная сова» опустилась на один из секторов поля легко, как бабочка на цветок, и поворачивать стало поздно.