Альберт Валентинов - Синяя жидкость (сборник)

Среди прочих фамилий была названа и фамилия Теребенько.

И наконец последний лавинный залп.

«…В связи с тем, что организатор и руководитель оппозиции, бывший начальник всесоюзного производственного объединения Гудимов умер, уголовное дело в отношении него прекратить».

Черт побери, так зачем же я… Дурак, куда ты полез. Тоже мне, защитник перестройки! Помог Гудимову уйти от процесса… Но странное дело: ругая себя, я ничуть не жалел о содеянном.

А через несколько дней меня вызвали вновь. Пришла Таня. Вот когда я испугался, даже коленки затряслись.

— Здравствуй, — сказала она и замолчала. Я тоже молчал, не зная, что сказать женщине, мужа которой я убил.

— Как тебя здесь кормят? — спросила она наконец.

Я пожал плечами. Дамский вопрос! Как кормят в тюрьме…

— Пирожные ему здесь дают и какаву с молоком, — захихикал дежурный надзиратель Ерофеич, поганый старик, считавший заключенных врагами народа, из-за которых мы никак не можем прийти к светлому будущему. Зэки платили ему дикой злобой.

— Заткнись, легавый! — заорал я, легко переходя на блатной жаргон. — Твое дело следить, чтобы мне бомбу не передали, а в разговоры не суйся.

— Но, но, ты посмирнее, убивец, а то враз свиданки лишу, — ощерился он.

— Оставь его, — взмолилась Таня, — и так времени мало. Мне устроили прекрасного адвоката, из тех, к кому очередь. Он уверяет, что больше восьми лет не дадут. Это уж при очень сильном давлении на судью. А так, может, и на шесть удастся вытянуть: явка с повинной и смягчающие обстоятельства. Оказывается, Гудимов был…

— Знаю. Я слушал радио.

— Я тоже пойду свидетельницей, — помолчав, сказала она.

— Зачем? Ты еще зачем?

— Так надо. — Она упрямо сдвинула брови. — Обязательно пиши мне оттуда. Слышишь?

— Восемь лет! — Я впервые осознал эту пропасть, перерезавшую мою жизнь. — Мне будет сорок четыре.

— А мне сорок три, — с вызовом сказала она. — Старуха, да?

— Ты же знаешь… — в смятении пробормотал я.

— Знаю, все знаю! Но ведь, — в глазах ее клинком блеснула холодная ненависть, — надо уважать последнюю волю покойного. И кстати, в эти годы еще рожают…

Будто стены обрушились вокруг нас и над развалинами встало солнце, Борис, Борис, как ты просчитался, — робот, на тридцать лет отставший от жизни!

— Одна минута до конца свидания, — прошипел Ерофеич.

— Я передала тебе посылку, — торопливо заговорила Таня. Свитер, теплое белье, кое-что из еды. Все новое, купила в магазине, не думай… И буду еще посылать, только пиши. Обязательно!

Кажется, мне не будет холодно, если даже отправят на Северный полюс.

— Вот ведь люди пошли, от всего норовят хапнуть! — прогундосил Ерофеич, передавая меня другому надзирателю. — Он ее мужика пришил, а она к нему набивается, сука!

И ведь так будет всегда. Ох, Таня, Таня, трудную ты выбрала судьбу!

Прошло время, и они встретились.

— Как самочувствие? — спросил Координатор.

Историк слабо усмехнулся и махнул рукой.

— Теперь почти в норме, а в первые дни… Я даже отдаленно не мог представить, каково это — жить с раздвоенным сознанием. Когда в тебе существуют два совершенно разных человека, два противоположных характера, да к тому же из различных эпох. И страшно потерять себя настоящего, и невозможно расстаться с собой новым, пришедшим из глубины веков.

— Непохожих — это вы ошибаетесь, — задумчиво протянул Координатор. — Тот человек из древности — это все равно вы нынешний, только продукт той эпохи. Понимаете меня?

Историк кивнул.

— Вот почему никогда не удается достичь полной адекватности, — продолжал Координатор. — Личность исследователя искажает ситуацию, которую мы создаем. Вот и вы, став тенью Юрия Корнева из нашей реальности, несколько нарушили ход истории в параллельном пространстве. Да плюс еще два процента, о которых я вас предупреждал. Так что вряд ли ваше путешествие в прошлое кардинально обогатит исследования той эпохи. По крайней мере, читая ваш отчет и сравнивая его с известными историческими фактами, я нашел несколько серьезных расхождений.

— Например?

— Пожалуйста: заговор министров. В нашей действительности его не было.

— Вы уверены в этом? — Историк не сумел, а возможно, и не пытался скрыть иронии. — Чем же иным объяснить то упорное нежелание расстаться с командно-административными методами руководства, то яростное противодействие демократическим принципам самоуправления предприятий, которое вынудило общество в конце концов распустить министерства? Конечно, в нашей действительности министры между собой не сговаривались. Но ведь итоговый результат тот же: новая структура управления народным хозяйством.