Владимир Михановский - Свет над тайгой (сборник)

Для начала с помощью манипуляторов смонтировали снаружи систему лучеметов, которыми пытались в упор рассеять бурые облака.

Восстановили — с помощью Роба — бегущие ленты, и теперь, как прежде, с легкостью могли перемещаться из отсека в отсек. И это тоже была пусть маленькая, но победа.

Пробирку с бурым веществом они уничтожили, как только покинули биозал. Распылили ее в аннигиляционной камере «Ренаты». Но для капитана и штурмана это было слабым утешением.

«Электрон» оказался в гораздо лучшем состоянии, чем ожидал найти его Дор. Оставалось только сменить кое-какое безнадежно устаревшее оборудование — и можно было идти на перехват.

Но тут Око вселенной одолели сомнения…

Некогда там, на Земле, на другом берегу времени, в Зеленом городке, люди привили Дору универсальное правило поведения: всегда, в любых обстоятельствах проявлять осторожность и уважение к жизни, в каких бы формах она ни существовала. И хоть много веков протекло с тех пор, многое из того, что происходило с Дором позже, потускнело в его памяти — навыки, привитые некогда конструктором-воспитателем Рикардо Санпутером, горели в мозгу робота ярко, огненными литерами.

Недаром в последние дни Дор в мыслях все чаще обращался к прошлому. Как только Дор начинал думать, что живые существа на чужом корабле будут уничтожены, его тело начинало перегреваться и каждая жилка вибрировала от перенапряжения, готовая лопнуть.

Когда капитан вошел к Стафо, тот лежал в гамаке, устремив глаза в потолок.

— Ну что мы можем? Что? — сорвался на крик Стафо. — Пойми же, капитан, мы в мышеловке!

— Встать! — рявкнул капитан.

Стафо нехотя поднялся. Донельзя исхудавший, желтый, он напоминал мумию.

— Знаешь, штурман, есть такой афоризм: если ты не будешь убивать время, оно убьет тебя, — уже спокойнее продолжал капитан. — Пока человек жив, жива и надежда. Пойдем-ка в отсек Арпады, еще раз поколдуем над загадкой анабиоза.

Капитан предложил отсек Антуанетты не без задней мысли: только там Стафо немного оживлялся и приходил в себя.

Держась за поручни, чтобы не слететь с бегущей ленты, они двинулись в путь. Когда они проезжали мимо биозала, Стафо обернулся и посмотрел на массивную дверь, пока она не скрылась за поворотом. Там, над двадцатью пятью дверьми, погасшие очи биочасов так и не вспыхнули.

Карлос Санпутер, однако, ни разу не обмолвился словом упрека. Он понимал, что творится на душе у Стафо.

— Афоризм насчет времени, которое убивает, сам небось придумал? — спросил Стафо.

— Сам, — признался капитан.

Они надолго умолкли.

— Послушай, Карлос! — нарушил молчание Стафо. — Ты веришь, что они проснутся когда-нибудь?

— Видишь ли, Стафо, в состоянии глубокого анабиоза человеческий организм гораздо менее уязвим к разного рода воздействиям. Зачем далеко ходить? На меня же, как видишь, эманация не подействовала. Да, кстати, и на тебя тоже.

— Так, может, рискнем? — произнес Стафо, и глаза его лихорадочно заблестели. — Черт с ней, с автоматикой! Давай сами включим механизм пробуждения.

— Я уже сказал — нет.

— Ты трус! — не сдержавшись, крикнул Стафо и тут же опустил голову: в чем, в чем, а в трусости, это знал каждый на борту «Ренаты», капитана не упрекнешь.

…После долгого пребывания в отсеке Арпады, которое и в этот раз не пролило свет на тайну затянувшегося анабиоза, Стафо почти все свободное время проводил в биозале. Обычно он повисал в воздухе и медленно словно зациклившийся автомат, обводил взглядом темные циферблаты над дверьми анабиотических ванн. Чаще всего глаза его останавливались на отсеке N13.

Что касается капитана, то он вел обычный напряженный образ жизни. Делал зарядку до седьмого пота, каждый день выкраивал время для тренажера. Регулярно наблюдал картинки на экране, пытаясь доискаться в них смысла. Приводил в порядок записи в бортжурнале, классифицировал и сортировал информацию, накопленную «Ренатой» в полете.

«…Может, кто-то и впрямь ищет с нами контакта? Чем черт не шутит!» — снова и снова спрашивал себя капитан, наблюдая за экраном. Человека, похожего на себя, Карлос Санпутер, правда, не увидел, приходилось полагаться на свидетельство Стафо. «Но если даже там, на враждебной планете, живые существа похожи на нас, то и у них есть чувство сострадания, у них есть желание узнать нас, понять нас, не уничтожая… Неужели нельзя рассчитывать на это?»

Санпутер сидел перед экраном, держась за поручни, чтобы не взмыть пушинкой к потолку. Мысль, что на враждебной планете живут существа мыслящие, и не только мыслящие, но и многими чувствами похожие на обитателей «Ренаты», вселяла в него убежденность, что контакт состоится и взаимопонимание возможно.