Владимир Михановский - Свет над тайгой (сборник)

Проснувшись, Стафо поначалу не мог сообразить, что произошло. Он давно уже покинул манипулятор и спал в своем гамаке, но почему-то висел в воздухе рядом плавало одеяло. Он сделал резкое движение, пытаясь схватить одеяло, и больно ударился локтем о стенку. Это его привело в себя.

Невесомость!

Какое-то время Стафо, кувыркаясь, плавал в пространстве отсека, погружаясь в давно забытые ощущения невесомости. Затем, перебирая руками по штанге, бросился к головному пульту.

Обзорный экран был по-прежнему закрыт сменяющими друг друга картинами, в которых штурман отчаялся уловить хоть какой-нибудь смысл. К счастью на пульте имелись приборы, дублирующие работу друг друга. Один из них показывал, что все дюзы «Ренаты» отключились.

Хорошенькое дело! Пока он спал, автоматы, видимо, уже включили механизм пробуждения экипажа. Лента не работала. Стафо прыгнул в манипулятор и помчался в биозал. Он отвык от состояния невесомости и чувствовал себя неуклюже. Что касается манипулятора, то он приспособился быстро и теперь покрывал огромные отрезки коридора, совершая математически рассчитанные прыжки.

Вот и биозал. У Стафо перехватило дыхание. Где-то здесь, за одной из этих двадцати семи дверей, крепким сном спит Антуанетта. Меньше чем через сутки он увидит ее!..

Штурман медленно обошел все двери. Там, за герметическими люками, происходит таинство пробуждения к жизни организма, погруженного в мертвый сон. Там действуют сложнейшие приборы, клеточка за клеточкой возрождая тело. Антуанетта когда-то рассказывала ему про анабиоз, и Стафо корил себя сейчас за то, что не столько слушал, сколько смотрел на нее. Впрочем, из ее рассказов он запомнил, что за двадцать часов до выхода человека из анабиотической ванны циферблат часов над дверьми начинает мерцать. И пришедшая в движение часовая стрелка, обегая за кругом круг, говорит о том, что процесс пробуждения проходит нормально.

Роб, расставив на доске шахматные фигуры, решал задачу, которую, по всей вероятности, сам и придумал — он любил подобные упражнения.

Постепенно штурманом начало овладевать беспокойство. Он снова обвел взглядом темные циферблаты. Неужели до пробуждения экипажа остается все еще больше двадцати часов?

Тишина в зале становилась гнетущей.

— Роб, когда на корабле воцарилась невесомость? — спросил штурман.

— Семь часов одиннадцать минут назад, — ответил робот, не отрываясь от доски.

Стафо произвел несложный подсчет. Пробуждение должно занять сутки. Механизм его должен был включиться семь часов назад… Значит, циферблаты над люками должны мерцать уже в течение трех часов!..

Что-то неладно. Быть может, механизм пробуждения по каким-то причинам не включился? Что делать? Механизм действия биованн ему неведом. «Подожду еще немного», — решил растерявшийся Стафо.

Казалось, низкий потолок биозала опустился еще ниже и давит, мешает дышать.

У Стафо вдруг вспыхнуло желание подскочить к Робу, смешать шахматы, забарабанить кулаками по мягкому, податливому туловищу. Но в следующее мгновение разум подсказал ему, что Роб ни в чем не виноват. Круг его возможностей хоть и велик, но не безграничен…

«Если бы я был там, в биованне, то по крайней мере погиб бы со всеми. А так умру в одиночестве. И «Рената» навеки останется в дьявольской ловушке, подстроенной коварным космосом…»

— Подожду еще час, — вслух произнес Стафо, посмотрев на свои часы, — а потом, если ничего не изменится, попробую разобраться, что же все-таки произошло? Почему не включается механизм пробуждения?

По команде Дора на главных стапелях безымянной планеты спешно сооружался корабль-перехватчик. Он должен был подойти к чужому кораблю, замершему на дне ловушки, снять с него все ценные приборы, и в первую голову аппарат в носовой части, могущий свертывать пространство впереди по курсу. После этого надлежало изучить все, что находится внутри корабля.

Дор твердо решил: как только ракета-перехватчик будет готова, он сразу ее пошлет к чужому кораблю, несмотря на упорный светлячок, никак не желающий гаснуть.

Сооружение перехватчика, однако, шло не так быстро, как хотелось бы Дору. Ему даже пришлось, впервые за полторы сотни лет, покинуть хрустальную башню и самому отправиться на центральные стапели. Это помогло делу — за несколько дней сборка корабля была почти завершена.

Передвигаясь по сборочной площадке, Дор почувствовал, что выбивается из последних сил. Палящее солнце заставляло его жалко ежиться, и никакая противорадиационная защита не помогала. Ночи тянулись бесконечно долго: он никак не мог отключиться, а без этого энергия в его блоках не могла аккумулироваться. Внимание Ока вселенной то и дело рассеивалось, и три или четыре раза он отдал манипуляторам команды невпопад, а это грозило серьезными осложнениями: самостоятельные системы могли выйти из-под его повиновения. Щупальца робота подгибались, лишенные былой силы.