Владимир Дрыжак - Точка бифуркации

- Но тогда среди нас не окажется ни одного нормального. Это как-то... неприятно. Не по-человечески как-то.

- Чушь! Неужели ты думаешь, что мы перестали быть людьми? Это чушь!

- Я этого не сказал. Людьми мы, возможно, и остались. Но нормальными ли?

- В ненормальной ситуации нормальность - излишняя роскошь! - Калуца начал нервничать. - У нас нет другого выхода, мы должны как-то продержаться... Если мы погибнем, то зачем все это было нужно! Мы ведь знали, на что идем.

- Положим, не все, и не все. Он, во всяком, случае, тут не при чем... В общем, я против. Но не настаиваю. Подумайте тут, а я пойду.

- Уве, я тебя умоляю, ничего не предпринимай. Осмотрись там и возвращайся. Еще раз с Женей посоветуемся, а уж потом будем решать.

- Добро.

Теперь Сомов точно знал, что Свеаборг - это уже не совсем Свеаберг. Потому что "добро" на "Вавилове" применяли только двое - Асеев и Сомов-старший.

Свеаборг же внимательно на него посмотрел, усмехнулся, зачем-то кивнул и вышел из лаборатории. Через некоторое время он появился в проеме уже в скафандре.

- Сидите тут тихо, я быстро.

И сделав прощальный жест, задвинул гермодверь. Калуца опять занялся Сомовым-старшим. Тот лежал в кресле и тяжело дышал, полуприкрыв глаза. Судя по всему, он потерял сознание, но после инъекции пришел в себя.

- Ну что. Женя? Как самочувствие?

- Погано... Потный весь и все время куда-то проваливаюсь... Что Уве?

- Осматривает реактор.

- Серьезно?

- Да, Женя, серьезно. Видимо, я таки нащупал методику. Теперь ты уже...

- Только не ври! Действительно осматривает? Пусть он потом сюда придет. Сказал?

- Сказал, Женя, сказал. Тут вот какое дело. Хочу тебя еще с этим Сомовым скрестить.

- Зачем? Умом ты тронулся, Ричард. На хрена это нужно?!

- Боюсь, Уве один не справится. Я бы и сам, но у нас с тобой, сам знаешь, не очень... Да и некому будет процедуры делать. Что скажешь?.. В мягком режиме. Успех - гарантирую.

- Мне твои гарантии не нужны - я покойник. Ты его спросил? Володя, не соглашайся!.. Хватит нам и одного Свеаборга.

- Другого выхода, похоже, нет, - сказал Сомов. - Уве, возможно, понадобится помощь. А мне в качестве бесплатного приложения торчать здесь неинтересно. Не та ситуация.

- Ричард, не безумствуй. Пока Свеаборг не явится, я тебе запрещаю! Я на него еще посмотрю, что там за Свеаборг получился. Что ты мне опять вливаешь, мерзавец?! Усыпить-заморить хочешь!

- Питательный раствор, Женя, глюкозку и витаминчики. Ты не волнуйся пока. Вот Уве придет, мы все и решим. А без него, конечно, ничего решать не будем. Во-от так... Вздремни немножко, оно, глядишь, и ничего...

Судя по всему, Калуца ввел Сомову-старшему снотворное, и тот заснул.

Кадуца озабоченно покрутился вокруг него, а потом уселся в соседнее кресло.

- Ну вот, Володя, и все. Теперь будем ждать, пока нас начнут догонять. Давай-ка мы пока харчей пошукаем. Камбуз у нас еще не накрылся, так я схожу, а ты тут подежурь...

Калуца принес из камбуза хлеб и какие-то банки. Есть Сомову не хотелось, но он себя пересилил.

- Да, Вовик, - сказал Калуца, пережевывая бутерброд с консервированной ветчиной, - за последние пять дней я сделал столько, что потом хватит обмусоливать лет на десять всем этим... сволочам. Пять дней назад, помнишь, когда я потерял сознание?..

- Помню, - отозвался Сомов. - Мы думали, что придется закрывать лавочку.

- Это Асеев так сказал?

- Ну.

- М-мда... А ведь я тогда два часа был этим самым Асеевым, вот какая штука.

- Как - Асеевым?

- Если бы я знал, как... Вернее сказать, теперь-то я примерно знаю, как. Однако, эти знания носят чисто эмпирический характер. Но они есть, факт налицо и эксперимент блестяще подтвердил наши гипотезы! Представляешь, авария, катастрофа, конец, а у меня душа поет... Ведь это же.., я не знаю, черт знает что! С ума сойти, грубо говоря. А?

- Действительно, с ума можно сойти, - подтвердил Сомов. Я только не пойму, для чего все это может пригодиться. Разве что, для таких вот случаев.

- Еще бы ты понимал! - Ты посиди над методиками с мое, погавкайся с Шеффилдом, повоюй с этим самым ГУКом, потеряй лучшего друга - а уж потом, милок, можно заняться и пониманием. Ну, да ладно. Я нынче добрый. Жалко, конечно, делиться откровением, да уж что поделаешь... Когда Эйнштейн сообразил, что там к чему у пространства со временем, верно, прыгал до потолка. А потом пришлось все свои истины вдалбливать в головы современников. При том, что современники упирались, как бараны. Обидно! Но прозрение все искупает и окупает. Джордано Бруно с легким сердцем взошел на костер - он знал истину, и все остальное уже не имело значения. Он был счастлив!.. Вот и я так же. Я, только я один знаю истину! Никто не знает - я знаю. Ох, как жаль расставаться с ней, прямо как с любимой девушкой, а придется, иначе счастье, не будет полным. А потом можно и на костер. Даже приятно будет, когда поведут. Ибо там, внутри, в душах, уже зародилась вера. И ее убоялись, истины то есть... Сами жгут, а сами уже знают, что паскудники, ибо возводят на костер святого!.. Так о чем мы тут болтали?