Владимир Дрыжак: Точка бифуркации

То, что происходило потом, представлялось мне впоследствии кошмарным сном. Я помню, что через несколько минут в кабинет ворвался дежурный медиколог, а Спиридонов уже лежал на полу, вытянувшись во весь свой гигантский рост, и его лицо было совершенно белым. Помню, как этот медиколог отшвырнул Шатилова, который, кажется, собрался делать искусственное дыхание, будь оно проклято во веки веков, ибо ничему другому из области медицины нас сроду не учили.

Помню, как кто-то оказал: "пульса нет". Помню, как Спиридонова укладывали на носилки, и как его ноги торчали впереди санитаров, а Шатилов заорал бешеным голосом: "Куда вперед ногами!!!".

Я помню, где в это время были все, но где был я сам - не помню и, наверное, уже не вспомню никогда.

Зато я очень хорошо помню, что я тогда думал и какими словами обзывал себя, и за что. Потому что я был единственным из всей этой орды одуревших людей, кто знал, что случилось со Спиридоновым, кто мог предотвратить и не предотвратил.

Я вообще-то многое помню из той своей шикарной жизни, когда был еще жив Спиридонов. Это была отличная жизнь жизнь с подстраховкой. Когда было известно, что если сотворишь глупость - дадут по шее и простят, споткнешься поймают, а ударишься - пожалеют.

Последнее, что случилось в той жизни, я запомнил на всю эту жизнь. Ко мне подошел Шатилов, и из глаз его текли самые настоящие слезы. Наверное, он об этом не подозревал, иначе трудно объяснять, почему он платком вытирал потную лысину, а не щеки.

И этот Шатилов сказал последние, услышанные мной в той жизни слова:

- Все, - сказал он шепотом. - Сгорел п-предохранитель...

конец первой книги

Железноярск-26 1987-1999