Александр Тесленко - Испытание добром (сборник)

Открыл глаза, встретился со взглядом той девушки. В нем — дождливая грусть. Золотые локоны спадали на грудь.

— Арленом, — ответил так же тихо.

«Как одиноко и тоскливо. И нет человека, который разделил бы со мною и радость и печаль. А виноват, вероятно, я сам. Отчего это?»

— А меня — Ольдой…

Девушка хотела еще что-то сказать, на миг задумалась, но в это время гравитобус начал тормозить, и она поспешила присоединиться к подругам, стоявшим уже у выхода. На остановке все они вышли, и Арлен смотрел сквозь потоки, стекающие по стеклу, как они дружно накинули капюшоны комбинезонов, защищаясь от дождя, как Ольда краем глаза глянула на него, провожая гравитобус.

Завира вышел на площади Леонтовича — теоретика и исследователя XX века в области управляемого термоядерного синтеза. У самой остановки высился административный корпус «Юлиоры». С криком обезумевшего попугая промчалась за спиной машина «скорой помощи». Арлен обернулся, но машины не увидел, она уже исчезла за поворотом. Арлен Завира обошел справа главный корпус и не торопясь направился к реакторному.

Продолжал сеять мелкий дождь, неприятно щекотал лицо.

Войдя в пультовую, он не сразу заметил дежурного биокибера; тревожно осмотрелся вокруг, а потом окликнул его:

— Дасий!

— Добрый день, — отозвался биокибер. Он, оказывается, стоял совсем рядом, у окна, и в задумчивости смотрел на моросящий дождь.

— У тебя все в порядке?

— Да… И горы, точно белые медведи, хребтами снеговыми будут изгибаться. Ты как пришел, так и уйдешь, они ж останутся стоять навечно. Белые медведи…

— Что с тобой?

— Так, вспомнился Сандр, — ответил Дасий и отошел от окна.

— Какая температура в бульере?

— В норме, Арлен. Бульер работает, нормально. — Биокибер смотрел на него с непонятным для АрЛиана сочувствием.

— Дасий, ты свободен.

— Да. — Биокибер вздохнул. — До свидания, Арлен.

Завира включил транслятор музыки, зашторил большие окна, прошелся по реакторному залу и, взглянув на золотистую дымку в прозрачной колонне сублиматора, вспомнил золотой ореол волос. «Она действительно чем- то похожа на Марию. И голос волнующий…» Припомнилась съежившаяся фигурка на остановке.

«Эх, хорошо бы на несколько деньков махнуть к Женьке в Крым», — мелькнула неожиданная мысль.

К Женьке в Крым… К гидрогеологу Евгению Белому.

Но я даже на письмо его не ответил. И ни разу не связался с ним по видеофону. Да-а, хорошо бы погостить у Женьки в Крыму. Дождя там нет. Там сейчас солнце, тепло и море! Может, позвонить? Но что сказать? О чем говорить? Вспоминать годы учебы? Притворяться, что очень скучает по товарищу? Смешно. Просто там тепло, нет дождя, солнце и море… Взять и просто полететь, даже не обязательно к Женьке, а просто в Крым. Ох здорово! Да, но потом нужно возвращаться к белоозерским дождям… Тогда вообще станет невыносимо. Нет. Уж лучше пусть остается все как есть. По крайней мере, привычно. Или, может, сбежать из этих Белоозер?.. Смешно. Бежать из города, где любое твое желание удовлетворяется без всяких проблем! С пуском «Юлиоры» энергетические ресурсы города возросли практически неограниченно. Но желаний становилось меньше и меньше с каждым днем. Когда все доступно, ничего не хочешь. Увидеть бы солнышко! Смешно. Но закончатся же когда-нибудь эти дожди! О чем там думают метеорологи?»

Из транслятора лилась тихая веселая музыка.

«Мария, Мария, что ты делаешь со мной? Я не могу даже сердиться на тебя, мне совершенно не за что сердиться на тебя. Как хочется верить, что это — простое недоразумение. Ты исчезла. Неужели я надоел тебе? Зачем же тогда говорила такие теплые, нежные слова? Неужели я совсем не разбираюсь в жизни, в людях? Верю, рано или поздно мы с тобою встретимся. И у меня не найдется ни слова упрека. Но сможешь ли ты посмотреть мне тогда в глаза?»

И пока думал, перед глазами неотступно стояла сгорбившаяся от дождя фигурка на остановке с поднятым воротником комбинезона, и золотистые, мокрые пряди волос, струившиеся по плечам… Ольда…

Очень похожа на Марию… Арлену стало неимоверно грустно.

«Ну, хватит! Нечего раскисать. Лучше вообще забыть о той женщине, забыть Марию. Она принесла мне столько страданий… Нужно работать. Работать! Нужно думать… Думать? О чем? Какая тяжелая голова. О чем думать? Все такое серое, все безразлично. Но нет… Работа не предаст, она всегда приносит радость, утешение, возвращает веру в себя. И все же хорошо бы — к Женьке, в Крым! Действительно, может, сейчас вот и позвонить? Но опять же, о чем говорить с ним? Не виделись более полугода. Странно. А были когда-то друзьями…»