Яцек Дукай - Ксаврас Выжрын

Все дело в том, что оператор с глазом, приложенным к окуляру камеры, или же фотограф с нацеленным аппаратом, забывают о теле и позволяют полностью засосать себя взгляду, как будто бы надели перстень Гигеса. Половина случаев смертей военных корреспондентов случаются из-за их неосторожности, которая постороннему наблюдателю кажется безумной отвагой. Такой оператор в погоне за лучшим кадром способен влететь прямо под пули. И здесь нет ничего общего с их индивидуальными способностями, потому что кандидаты в репортеры не подбираются по содержанию тестостерона в организме. Просто-напросто - раньше или позднее, но такое случается с каждым.. Могущество объектива - штука ужасная. Это смертельный наркотик. В WCN даже проводили занятия на эту тему, но Смит никогда не предполагал, что подобное случится и с ним; хотя, по правде, никогда у него не было предположений для подобных выводов, поскольку еще никогда он не попадал в столь экстремальную ситуацию.

- Ах, машина, машина. Значит, это не ты? Тогда все в порядке. Ксаврас начал собирать карты.

Вернулся Вышел Конь Иной Цвета Огня вместе с каким-то худощавым мужчиной, лицо которого было закрыто черной шапкой трубочиста с двумя отверстиями для глаз - глаза же у него были голубые - той голубизны, что бывает у чистейшего льда. Руки были закрыты кожаными перчатками. Этот второй сделал рывок, обошел Вышел Конь Иной Цвета Огня и остановился над Выжрыном.

- А вот и твой Иуда, - сообщил ему Ксаврас, не поднимаясь, не переставая сворачивать пластиковую подстилку, вообще не глядя на мужчину в шерстяной шапочке.

- Кто? - У Еврея был низкий, хрипловатый, дрожащий голос, выдающий весьма почтенный возраст.

- Шмига.

- Ну что же.

И тут рыжий в солнцезащитных очках, который до сих пор обыскивал труп, крикнул:

- Есть! - и поднял руку с чем-то резко блеснувшим в лучах восходящего солнца.

Выжрын поднялся, подошел к нему и забрал предмет.

- Ну, ну, - бормотал он, поворачивая предмет в ладони. - С собой таскал. Миниатюризация... Интересно, какая тут может быть мощность? - он вернулся к Смиту и показал ему посеребренный портсигар Шмиги, с уже вскрытым двойным дном и вытащенными на свет электронными платами, что находились под ним. - Может это спутниковая? Как, пан Смит? Не знаете?

- Если его раскрыть, то поверхности должно было бы хватить. Китайцы вообще сейчас разработали в часах. Не знаю, все возможно.

- Ладно.

- Так что? - фыркнул переполненный иррациональным возмущением и горечью Смит. - Он был шпионом, так? Попытался убить вас, потому что так ему, вроде бы, приказали русские? - Он взял шлем, поднялся на ноги. - И передать этого вы, конечно же, мне не позволите?

- Спокойно, чего это вы так орете? Люди еще спят, зачем их будить...

Айен выпустил накопившийся в легких воздух. Только сейчас он понял, что все собравшиеся пялятся на него: те, что сидели над трупом Шмиги, замаскированный Еврей, и Вышел Конь Иной Цвета Огня, и сам Ксаврас. В их глазах он только что свалял дурака.

Смит повернулся и ушел.

Он дошел до опушки леса, и перед ним открылась та же самая котловина, что и вчера вечером, только теперь свет падал с другой стороны, и тени ложились в другую сторону. Он уселся на траву, холодную и мокрую от утренней росы. Его знобило. Внезапно ему захотелось закурить - впервые в жизни Смит почувствовал физический голод никотина. Но, понятное дело, ни одной сигареты у него не было. Он ругнулся и втянул воздух. Потянуло табачным дымом. Айен оглянулся. За ним стоял Выжрын и задумчиво курил.

- Нехорошо вышло.

- Вы все одинаково сошли с ума.

- Я давно уже это подозревал.

Через мгновение Смит расхохотался идиотским смехом.

Выжрын усмехнулся под нос. Подошел, присел на пятки.

- Вы же, наверное, примете благодарность. Только не надо говорить, что не за что, поскольку мне кажется, что моя жизнь чего-то да стоит.

- Это в вас говорит мегаломания, - покачал головой Айен.

- Двести пятьдесят миллионов долларов.

Тут уже рассмеялись оба.

Ксаврас протянул руку.

- Борис. То есть, Антон.

Смит пожал протянутую руку.

- Очень приятно. Что, ожог каким-нибудь боевым газом? - спросил он, указывая подбородком на красную кожу ладоней полковника.

- Это? Нет, это у меня с детства.

У Смита не осталось ни грамма энергии, Выжрын выкачал ее буквально за пару минут; у Айена не было сил злиться на него, проявлять презрение и сопротивляться этим скупым, свежим улыбкам с поморщенного слишком многими ветрами, слишком большим количеством солнца и неизбежных выборов лица. Хватило нескольких слов, нескольких жестов - и желание сопротивляться оставило американца. Он вспомнил диагноз блаженной памяти Шмиги. Свечка. Ее пламя сейчас колебалось в ритм дыхания Ксавраса.