Владимир Михановский: Аполлон

– Ты все равно не справишься, – решил он, глядя на темную покачивающуюся фигуру, которая башней нависла над ним. – Делай свои дела. У тебя ведь сейчас решающее испытание, да?

– А ты как?

– Я нажму кнопку биосвязи, и ко мне прилетит экстренная медицинская помощь. Ступай, ступай.

– Как тебя зовут? – спросил Аполлон.

– Николай Искра, – прошептал мальчик.

Удалившись на сотню шагов, вернее, прыжков, Аполлон заметил высоко вдали орнитоптер, который спешил к месту несчастья.

Да, несчастья…

Много лет спустя Аполлон узнал, что у мальчика, который спас ему жизнь, оказался поврежденным позвоночник. Он не мог пойти в звездные капитаны, о чем прежде мечтал, и стал конструктором биокибернетических систем, как Иван Михайлович Карпоносов.

Неслышно подступала осень, а с нею и школьная пора. По утрам бывало зябко, хотя днем солнце разыгрывалось почти как летом.

Аполлона было не узнать. Сумев с неимоверными усилиями восстановить свою память, он даже внешне изменился. Перестал сутулиться, тверже ступал по земле, движения стали более ловкими и быстрыми.

Посоветовавшись с приезжими археологами и музейными работниками из Москвы, которые приехали исследовать находки, сделанные при деконструкции гавани, начальник порта рискнул поручить Аполлону ответственное задание: возглавить группу по восстановлению триремы – древнего корабля, обломки которого также были обнаружены.

Теперь Аполлон то пропадал в библиотеке, где копался в пыльных фолиантах по древней истории, то в информации, но больше всего времени он проводил, конечно, в пакгаузе, где с утра до ночи возились его добровольные помощники – люди и роботы. Там же, посреди пакгауза, на специально сооруженных стапелях, медленно, но верно росло сооружение, день ото дня все более напоминавшее по контурам старинный весельный корабль.

С восстановлением памяти логическое мышление робота вновь обрело ясность и он перестал преследовать своим вниманием и навязчивыми заботами Колю Искру. И все же Аполлон не мог отделаться от какого-то щемящего чувства к этому сорванцу. В этом причудливом чувстве смешались и смутная вина, и благодарность, и горячее желание защитить, спасти от неведомой опасности…

Однажды Аполлон возвращался в гавань из города. Он нес пачку люминесцентных панелей: робот рассудил, что работы по реставрации древнего корабля можно вести круглосуточно, в несколько смен, а в этом случае для людей необходимо ночное освещение.

Дойдя до бегущей ленты, белковый, не раздумывая, вспрыгнул на нее. Он перестал уже бояться, как в первые дни пребывания в гавани, что потеряет на движущейся ленте равновесие и упадет. Сегодня он даже за поручень не ухватился, хотя ступил на самый быстрый пояс.

Близ порта Аполлон спрыгнул с ленты, тряхнув стариной, и направился в старую часть гавани.

Еще издали он заметил на берегу какое-то движение. Взволнованные ребята, сбившись в кучку на пирсе, что-то кричали, слов из-за ветра было не разобрать, и все глядели вверх. Поглядел туда и Аполлон. И тотчас, швырнув на землю стопку загремевших панелей, Аполлон понесся огромными прыжками к пирсу, на котором столпились растерянные мальчишки.

Когда в порт пришел новый автоматический кран, он сразу привлек внимание ребят. Говорят, это чудо техники могло производить погрузочно-разгрузочные работы сразу на нескольких плазмоходах, подчиняясь мысленным командам оператора. Но пока огромное сооружение не было смонтировано до конца. Его выдвинутая вперед стрела, нависшая над морем, напоминала шею доисторического животного. Кибернетический механизм еще не подвезли, и сверкающая громада из металла и разноцветных биопластиков стояла пока без дела.

Стайка ребят вышла из спортивного клуба и направилась в сторону порта.

– Спорим, я на руках доберусь до середины этой штуковины и вернусь обратно, – произнес один из ребят и показал на стрелу автоматического крана. Затем обратил выразительный взгляд на Искру.

– На что спорим? – спросил Коля.

– Проигравший разыскивает Аполлона и извиняется перед ним… ну, в общем, за наше поведение.