Грим: Частный случай запутанного состояния [СИ]

Впрочем, это несколько позже. А пока:

— Есть существа — например, иглокожие — у которых нервная ткань рассредоточена по всему туловищу. Мозги в организме так распределены. Трудно такому существу с намерениями определиться, — говорил Рафик. — Как бы с тобой тоже подобно не произошло. Можешь с места не двинуться, как Буриданов осел, если твои и твоего двойника намерения впадут в бескомпромиссные противоречия. Хотя до сих пор вы в этом плане были вполне автономны. И вели себя как психически независимые.

В клинике я даром времени не терял. Качал мышцы, много ел, привыкал посредством зеркала ко вновь приобретенной, чрезвычайно цыганистой внешности. А однажды, после ежедневного медосмотра, Валера с Ниной проводили меня вниз, усадили в фургон неотложки и захлопнули за мной дверь. Больше я их никогда не видел.

— Что, нравится резиденция? — нахваливал Витя свой особняк. — Но это все, брат, пустяки.

— Ты лучше скажи, я-то тебе зачем?

— Так я ж и говорю. Понимаешь, хата там, «мерседес», БМВ — так они у всех реальных пацанов в наличии. Ну, телку с рекламных щитов в личное пользование приберу — так и это не новость. Хочется, знаешь, что-нибудь эксклюзивное. Например, такое, как ты. Чтоб ни у кого не было, а у меня есть. Живем-то ведь раз, так ведь? Тоже, можно сказать, эксклюзивно. Или нет?

Я этот ответ внимательно выслушал, но не поверил ему. Два дня прошло, а хвастаться мной перед друзьями Витёк не спешил. Даже наоборот.

— Давай пока будем держать тебя в тайне. Хорошо? — сказал он. — Валере и его женщине прилично уплачено, будут молчать. Муслюм, пока он в тюрьме, тоже не очень-то раскудахтается, опасаясь, что украдут приоритет. Больше никто не в курсе. Светка не в счет.

Светка была его жена. Ходила неубранная, представляя собой соблазн, и вела себя по отношению к Вите неоправданно высокомерно, считая себя сокровищем, а его добытчиком сих богатств.

— Дура, — считал Витя. — Если ей даже растолковать про твои обстоятельства — не поймет.

— Морда у него подозрительная. Пусть его товарищ майор проверит, — проявляла бдительность Светка. — А то как бы ты сам не вышел дурак.

— Шла б ты в шоп, — отсылал ее Витя. — Купила б себе что-нибудь.

Кроме этих двух любящих друг друга сердец на территории постоянно находился «товарищ майор», отвечающий за безопасность, и пара собак. Если нужно было что-то выполнить по хозяйству, майор звонил проверенным людям — кухарке, садовнику или уборщице, проживающим в ближнем пригороде. Сам он предпочитал держаться в тени, я его видел раз или два, так что даже внешности его не запомнил.

Мне отвели большую комнату на втором этаже — маленьких в этом доме просто не было — с балконом и парой окон.

— Чего он все-таки от меня хочет? Должна же быть в этом деле его корысть.

— Хоть бы дали взглянуть на твоего двойника, — отвечал бескорыстный Рафик. — Ты лучше скажи: никаких вольтов, провалов памяти, изменений личности? Сонливости или наоборот, бессонницы нет?

— Да все вроде в порядке, — отвечал я. — Пока.

— Ну а этот, второй… Верней, первый, — пытал в свою очередь Витя. — У вас с ним что, телепатия? Вы все время на связи, так?

— Не совсем. — И я излагал ему версию о квантовой корреляции и перезагрузке.

— Жаль, что по этому каналу пацанам дурева забросить нельзя, — говорил он. — Но маляву-то можно… Так вот, передай, что Витя их всех помнит, любит, скорбит. Скорбит об их тяжкой участи…

И т. п. Это сколько угодно. Я передавал.

Прошла неделя.

— Может он с моей помощью хочет ограбить банк? — фантазировал я.

— Это вряд ли. В его положении банки уже не грабят, — резонно возражал Рафик. — Свое бы от начинающих бизнесменов уберечь.

— Или кого-нибудь устранить, используя меня как торпеду?

— Ближе к истине. Хотя есть более простые пути — зачем тут двойник? Может, какая-нибудь финансовая махинация? — предлагал свою версию Рафик.

— Слушай! Внедрить меня в клон президента — и….

Впрочем, в каком-то кино это уже было.

— Видел бы ты себя, — говорил Витя. — Лежит, голый и синий. Весь худой, кожа в пупырышках. И никаких признаков жизни. Хотя и признаков смерти тоже нет. Запредельная кома. И так мне жалко тебя, румына, стало, как жалко не было еще никого никогда. Без одежды и без отечества, думаю, обязательно пропадет.

— Почему ты румыном меня назвал?

— А как же. Вас ведь в Румынии изготавливают. В других странах запрещено. Хотя и в Румынии, конечно, запрещено тоже.