Айзек Азимов - ИНЫЕ МИРЫ, ИНЫЕ ВРЕМЕНА. Сборник зарубежной фантастики

— Они живут в постоянном ожидании, — пояснил Боклер, — и понятия не имеют о метеоритах. И не подозревают, что во вселенной есть еще что-то, кроме их планеты и солнца. Они считают, что это и есть все сущее. Они ничего не понимают, но, когда метеориты обрушиваются на них, могут сделать только один вывод.

Вьятт отвернулся от девушки, улыбаясь с отсутствующим видом; ничто не могло его тронуть. Уж он-то повидал порядок и красоту, невероятное совершенство Вселенной; он так глубоко их постиг, что, как и Боклер, не мог не верить в цель, в великий конечный смысл. Когда отец Вьятта умер от укуса насекомого на Обероне, Вьятт понял, что это не случайно, и доискивался до причины.

Когда его лучший товарищ упал в кислотный океан Альцесты, а второй умер от гнилостной болезни, Вьятт видел тут цель, цель злых бесполезных миров. Смысл вещей и явлений становился все яснее, и сейчас, в конце, Вьятт приблизился к истине, которая заключалась в том, что, вероятно, ничто не имеет никакого значения. Особенно сейчас. Так много всего произошло, что Вьятт утратил способность искать смысл событий. Он был уже немолод, хотелось отдохнуть, и на груди у этой девушки он находил смысл всего и всея, что было ему нужно.

Но Боклеру казалось, что здесь, на этой планете, совершается великое зло, и чем больше он об этом думал, тем более растерянным и сердитым становился. Он сидел в одиночестве и разглядывал ужасную рану на поверхности планеты, и пришел к тому, что проклял природу вещей — так много лет назад поступил и Вьяг.

И тогда Боклер стал продолжать перевод Книги. Он дошел до последнего абзаца, все еще проклиная мир, снова и снова перечитывая перевод. И когда пришло новое сияющее утро, Боклер сообщил Вьятту:

— Был у них тут какой-то тип, — очень хороший писатель. Он напиcал Книгу, которой местные пользуются как Библией. В чем-то она похожа на нашу Библию, но чаще — противоположна ей. Он проповедует, что человек ничему не должен поклоняться. Хотите, прочту последний отрывок?

Вьятт был в дурном настроении, но пришлось слушать из жалости к Боклеру, которому предстоит еще пройти такой длинный путь. Все мысли Вьятта сосредоточились на Донне, которая пошла прогуляться по лесу и проститься со своим миром. Скоро он приведет ее обратно на корабль. Может быть, она немного поплачет, но пойдет. Она всегда шла с ним, когда он за ней приходил.

— Я перевел, как сумел, — сказал Боклер, — но вы поймете. Этот тип здорово писал. Он был Шекспиром и Вольтером этого мира, да и всеми остальными писателями. Он мог заставить чувствовать. Я не сделал бы хорошего перевода, даже если бы всю жизнь работал, но, пожалуйста, послушайте и постарайтесь понять. Я пытался писать в духе Экклезиаста, потому что это нечто подобное.

— Ладно, — сказал, Вьятг.

Боклер после долгой паузы начал читать. Голос его звучал тепло и мощно, и вскоре Вьятт, завороженный, почувствовал, как уходят печаль и усталость. Он кивал и улыбался.

Вот какой отрывок выбрал для него Боклер из Книги: «Поднимись с улыбкой и иди за мной. Поднимись в броне тела твоего — и то, что случится, сделает тебя бесстрашным. Иди среди желтых холмов, потому что они принадлежат тебе. Иди по траве, и пусть ноги твои эязнуг в мягкой почве, и в конце, когда все продаст тебя, почва тебя успокоит, почва примет тебя, и ты обретешь мир и покой в темной постели: В броне своей, слушай мой голос. В броне своей, слушай. Что бы ни делал ты, — твой друг, и твой брат, я твоя женщина предадут тебя. Что бы ты ни посадил, семена и вёсны принесут тебе зло. Куда бы ни пошел ты, небо упадет на тебя. Хоть народы пойдут к тебе с дружбой, проклят ты. Знай, что не нужен ты Богу. Знай, что ты есть сама жизнь, что будет вечно проникать в тебя, даже если гoды твои будут бесконечны и ночи бессонны отныне и навеки. И, зная это, в броне твоей ты поднимешься. Да будет сияние в сердце твоем, да выкуется сталь в груди твоей. И что- теперь может повредить тебе, раз ты в гранитном панцире? Ты всего только умрешь. Так не ищи же искупления, ни прощения за грехи свои, узнай же, что не грешил ты никогда. Так пусть же Боги проникнут в тебя.»

Чтение закончилось. Вьятт сидел молча. Боклер испытующе посмотрел на него. Вьятт кивнул:

— Понятно, — сказал он.

— Они ни о чем не просят, — сказал Боклер. — На о бессмертии, ни о спасении, ни о счастье. Они принимают то, что есть, и ничему не удивляются.

Вьятт улыбнулся, поднимаясь. Он долго глядел на Боклера, пытаясь придумать, что сказать, но сказать было нечего. Если бы молодой человек мог поверить в это прямо здесь и сейчас, он бы сократил себе долгийдолгий мучительный путь. Но Вьятт не мог ему ничего объяснить — пока не мог. Он протянул руку и ласково хлопнул Боклера по плечу, потом ушел с корабля и двинулся к желтым холмам, где ждали его девушка и любовь.