Захар Дичаров - Искатель. 2001. Выпуск №5

– Присылай.

– У него машина, сейчас будет…

Поговорить Рябинин мог: лишь бы не допрашивать, не выезжать на труп, не делать очных ставок – лишь бы не бороться с преступностью. Почти тридцать лет борется, а толку? Всяких криминальных уродов не убывает, а прибывает. Мишку Кохина не только не удалось посадить, но и…

Рябинин отозвался на осторожный стук в дверь.

Вошел высокий мужчина лет тридцати пяти – белый человек: светлые волосы, светлый костюм, светлый галстук и светлая оправа очков.

– Геннадий Федорович Лозинский, директор школы, – представился он.

– Садитесь, я вас слушаю.

Рябинин понимал, что сперва следовало бы поговорить на отвлеченную тему и дать ему осмотреться, но в любую минуту могли прийти люди на допрос. И все-таки он спросил:

– Геннадий Федорович, как идет воспитание молодого поколения?

– Непросто, мало педагогов с современным мышлением.

– Это, значит, с каким?

– Мы учим школьников раскованности, свободе поведения, не ограничиваем их энергию, не ставим двоек…

– И куда потом эти ребята деваются?

– Как куда? Идут в жизнь.

– Геннадий Федорович, хотите сказать, что выпускаете людей, не приспособленных к жизни?

– Я не понял вопроса.

– Жизнь-то двойки ставит. Свобода поведения, кроме моральных норм, ограничена вон сколькими статьями…

Рябинин кивнул на уголовный кодекс. Светлые люди краснеют заметнее – директор порозовел. И Рябинин спохватился: человек пришел с нуждой, и наверняка ему не до бесед о проблемах воспитания.

– Выкладывайте свое дело, Геннадий Федорович.

Рябинин никак не думал, что его слова будут поняты буквально и дело директора имеет материальный вид.

Геннадий Федорович достал из портфеля коробочку и положил перед следователем. Рябинин открыл ее, поморщился, и, хотя видел, что это такое, спросил:

– Что это такое?

– Презервативы.

– Уберите и рассказывайте.

Директор поведал историю появления коробочки. Рябинин слушал и настраивал себя на серьезность чужой проблемы: видимо, появление этой коробочки для директора столь же значимо, как, скажем, для следователя нераскрытое убийство.

– Сергей Георгиевич, этот позор видели школьницы, охранник, секретарь…

– Все?

– Нет, не все. На второй день входит секретарь, разумеется, поджав губки, и сообщает, что звонила Алиса. Я, конечно, интересуюсь, что за Алиса. Та, говорит, которая передала нужную вам коробочку. И эта Алиса сказала, что ждет меня в двадцать один час, как всегда, в ресторане «Похотливая коза»…

– Как?

– То есть «Бодливая коза». Знаете, я поехал, чтобы пресечь.

– В этой «Козе» уже бывали?

– Впервые услышал! Вхожу в холл… Накрашенная девица бросается мне на шею со словами: «Геночка, молодец что приехал…»

Директор достал платок и приложил ко лбу бессильным движением одряхлевшего человека. И Рябинин подумал об относительности всего сущего: что для одного ерунда – для другого беда.

– Целует меня взасос, кричит на весь ресторан… Я отрываю ее от себя и буквально отшвыриваю. Ко мне подходят два амбала и со словами «Зачем обидел девушку?» выволакивают на улицу. Вот и все.

– Девушку не знаете?

– Разумеется, нет.

Рассказав, он должен был успокоиться. Но платок лежал на лбу, кожа на голове под светлыми волосами розовела, во взгляде остался тоскливый призыв о помощи. Поэтому-то Рябинин спросил беззаботно:

– И вся проблема?

– Дверь в ресторане стеклянная… Завуч все видела. Узнают в школе. В конце концов, я женат.

– Как там оказалась завуч?

– Секретарь ей сообщила про звонок этой Алисы.

Рябинин понимал, что репутация директора зависит не столько от его педагогических теорий, сколько от нравственного поведения. Опорочить человека просто: тут как в бочке меда с ложкой дегтя – на бочку правды каплю напраслины, и бочки правды нет.

– Геннадий Федорович, у вас враги есть?

– Скорее, недовольные. Увольнял, объявлял выговоры, ставил двойки, отчислял учеников…

– Кто-то из них вам пакостит.

– Что же делать?

– А ничего. Они и надеются, что вы станете раздувать.

– Провокации же могут повториться!

– Думаю, что других эпизодов не будет.

Директор посмотрел на дверь, за которой уже топтались вызванные. Слова следователя его не Убедили. Рябинин знал, что в этом случае требуется долгий душевный разговор, но за дверью ждали свидетели. Директор вздохнул:

– Сергей Георгиевич, после подобных случаев у меня появляется комплекс неполноценности.