Борис Лапин: Дуэль

И вот сегодня ученый совет решил отменить дуэль. Каково же теперь Лазарю? И каково получить такой удар от друга, с которым четверть века вместе ждали этого часа, день за днем кропотливо приближая его?

«Четверть века совместной работы… Мы делали ее, она формировала нас, думал Андрей Михайлович, все еще глядя за стекло — За это время заядлый техницист проникся глубочайшим уважением к поэзии, и совсем не потому, что над воссозданием интеллекта Поэта пришлось изрядно-таки повозиться. А ненавистник всего, что укладывается в формулы, проникся столь же глубоким уважением к кибернетике, и не только верит, что она в состоянии смоделировать даже величайшего из гениев, но вот — сам моделирует. Да, совместная работа многое может сделать. Она способна сделать врагов друзьями. Даже друзьями — только не единомышленниками!»

За стеклом медленно кружились снежинки. Лазарь поднялся.

— Андрюша, ты меня извини. Хочу сделать еще одну попытку выяснить отношения… последнюю. Ответь как на духу… Как ты считаешь, вот этот стеклянный куб в двадцать четыре этажа, в который мы вложили полжизни, шаг за шагом воссоздавая интеллект Поэта, — что это: машина или живая, чувствующая личность?

Андрей Михайлович усмехнулся — столько уже говорилось на эту тему.

— Машина, Лазарь. Машина, лишь в общих чертах и приближенно повторяющая интеллект Поэта.

— Значит, ты по-прежнему не веришь, что это личность?

— Разумеется.

— Тогда почему ты боишься дуэли?

— Я ее не боюсь, просто не хочу. К чему ломать комедию, если можно обойтись без нее!

— Но ведь раньше ты «ломал комедию».

— Раньше, Лазарь, не было иных возможностей.

— Здесь ты не совсем логичен, Андрюша. Ладно, пойду, видно, ни к чему этот разговор. До понедельника, что ли? — И Лазарь пошел, но в двери резко обернулся — Так, значит, драка идей? Ну что ж, пусть будет драка.

Сначала это был обыкновенный студенческий кружок Им руководил профессор Фрейлих, а технической, кибернетической частью кружка — Лазарь Дремов, студент-пятикурсник. Андрей работал в кружке скорее как оппонент, штатный критик, что ли, но и эта работа в то время была необходима. Всю же положительную программу тянул профессор Фрейлих, до последнего дня тянул, как вол, хотя был уже стар и тяжко болен. После его смерти — как-то так получилось — все свалилось на Андрея. Он стал в одном лице и позитивным, и негативным руководителем — чего только не бывает в науке!

Первую дуэль провели двадцать три года назад, через несколько месяцев после кончины Фрейлиха. Конечно, если судить строго, с точки зрения сегодняшнего дня, это был не научный эксперимент, скорее игра.

Барона смоделировали шутя за несколько дней, не было ничего проще, весь его «интеллект» мог бы уместиться в кармане его роскошного кавалергардского сюртука.

Поэта моделировали долго и тщательно. Страница за страницей, факт за фактом превращали они в перфокарты это многотомное уголовное «дело». Уголовное и политическое! Чтобы не затянуть работу на многие годы, Фрейлих предложил базироваться на материалах лишь последнего периода жизни Поэта. Но и при таком ограничении провозились более двух лет.

Интеллект Поэта, как ни старались сблокировать его покомпактнее, получился все-таки весьма объемистым, и модель выглядела грузноватой по сравнению с тощим Бароном. Невозможно было не улыбнуться, когда модель встала и неуверенной походкой прошла несколько первых самостоятельных шагов, по собственной инициативе заложив руки за спину. Кудрявый человечек жил, двигался, говорил — но как мало напоминал он Поэта! Наверное, для посторонних это показалось бы святотатством. Но ведь все двадцать участников опыта отлично понимали, что внешность здесь — чистейшая условность.

Дуэль проводилась в лесу, в глубочайшей тайне После выстрела Барона Поэт, как и ожидалось, упал в снег, а потом вдруг швырнул пистолет и захохотал. Ошарашенный студент, исполнявший роль Секунданта Поэта, спросил. — Что с вами?

— Хватит валять дурочку! — сказал Поэт — Дело было сделано в тысяча восемьсот тридцать седьмом. Прощайте, господа! Эй, возница, домой!

Подготовка следующего эксперимента потребовала десять лет. К тому времени студенческий кружок был преобразован в отделение научно-исследовательского института истории литературы. Андрей Михайлович и Лазарь Всеволодович приняли два принципиально новых решения. Весь «интеллект» Барона по прежнему оставался при нем, интеллект же Поэта пришлось монтировать в отдельном помещении, связав его с моделью по радио. И пришлось исправлять методологическую ошибку профессора Фрейлиха — базироваться не на последних годах, а на всей жизни Поэта, начиная со дня рождения.